Для начала мая стояла довольно жаркая погода, и Алена высунув руку из открытого окна машины, ловила свежие потоки теплого воздуха. За рулем Инфинити сидел ее старший сводный брат Максим. Макс был довольно симпатичным парнем, коренастый, не большого роста, зато накаченный, он привлекал к себе внимание женщин. Ветер шевелил каштановые кудри на его голове, иногда бросая пряди на карие глаза, но он, не обращал внимания на это, сосредоточенно следя за дорогой.

Для начала мая стояла довольно жаркая погода, и Алена высунув руку из открытого окна машины, ловила свежие потоки теплого воздуха. За рулем Инфинити сидел ее старший сводный брат Максим. Макс был довольно симпатичным парнем, коренастый, не большого роста, зато накаченный, он привлекал к себе внимание женщин. Ветер шевелил каштановые кудри на его голове, иногда бросая пряди на карие глаза, но он, не обращал внимания на это, сосредоточенно следя за дорогой.

Алена оторвалась от созерцания лица своего брата и снова надула губы. Какого черта он забрал ее со школы? Можно подумать, что эти долбаные шашлыки нельзя было пожарить без нее, да, и одета она была совсем не для пикника. Девочка скривилась, представив, как она будет прыгать через ветки, в лесу, задирая юбку, и проваливаться каблучками в сырую землю. Макс мог бы дать ей хотя бы переодеться, но вместо этого, он заставил делать, ему минет. — Хватит дуться Ален, я просто хочу, чтобы ты была со мной сегодня, один раз прогуляешь занятия в школе, это ведь не катастрофа, — сказал Макс, наконец, нарушив молчание. — А я вот не хочу быть с тобой, и мне наплевать на эти шашлыки и всех кто там будет! — с раздражением ответила девочка. — Ален не начинай, как я сказал, так и будет, – строго проговорил Максим – Или тебе опять, в ухо надо дать? — Нет, — прошептала Алена и замолчала, Макса было опасно сердить, и ей очень не хотелось, снова испробовать на себе его кулаки.

Алена оторвалась от созерцания лица своего брата и снова надула губы. Какого черта он забрал ее со школы? Можно подумать, что эти долбаные шашлыки нельзя было пожарить без нее, да, и одета она была совсем не для пикника. Девочка скривилась, представив, как она будет прыгать через ветки, в лесу, задирая юбку, и проваливаться каблучками в сырую землю. Макс мог бы дать ей хотя бы переодеться, но вместо этого, он заставил делать, ему минет. — Хватит дуться Ален, я просто хочу, чтобы ты была со мной сегодня, один раз прогуляешь занятия в школе, это ведь не катастрофа, — сказал Макс, наконец, нарушив молчание. — А я вот не хочу быть с тобой, и мне наплевать на эти шашлыки и всех кто там будет! — с раздражением ответила девочка. — Ален не начинай, как я сказал, так и будет, – строго проговорил Максим – Или тебе опять, в ухо надо дать? — Нет, — прошептала Алена и замолчала, Макса было опасно сердить, и ей очень не хотелось, снова испробовать на себе его кулаки.

Наконец они доехали до пункта назначения и Алена выбравшись из машины, покорно побрела по лесной тропике за старшим братом. Пройдя несколько метров, она услышала голоса и музыку, еще через пару шагов, Алена разглядела на опушке леса целую компанию молодых людей, устроившуюся на поваленных бревнах. В паре метров жарко тлели угли, на которых жарились, шашлыки, распространяя аппетитный запах по округе. Ребята, соорудили нечто вроде стола из картонных ящиков, на котором были расставлены разные салаты, соки и спиртное, вокруг него, как лавки разложили бревна. Максим весело поздоровался со всеми, то же сделала и его шестнадцатилетняя сестра, правда в ее голосе слышалось меньше задора.

Наконец они доехали до пункта назначения и Алена выбравшись из машины, покорно побрела по лесной тропике за старшим братом. Пройдя несколько метров, она услышала голоса и музыку, еще через пару шагов, Алена разглядела на опушке леса целую компанию молодых людей, устроившуюся на поваленных бревнах. В паре метров жарко тлели угли, на которых жарились, шашлыки, распространяя аппетитный запах по округе. Ребята, соорудили нечто вроде стола из картонных ящиков, на котором были расставлены разные салаты, соки и спиртное, вокруг него, как лавки разложили бревна. Максим весело поздоровался со всеми, то же сделала и его шестнадцатилетняя сестра, правда в ее голосе слышалось меньше задора.

Алена обвела взглядом компанию из 20-ти человек, большую часть она знала, но было пару парней, которых она видела впервые. К Максу подошел Костя, его лучший друг, чтобы познакомить с двумя своими друзами, которые следовали за ним. Один из них, был худощавым, брюнетом с черными веселыми глазами, его звали Вадим. Он быстро представился и протянул Максиму руку, чтобы поздороваться. Другой заинтересовал Алену куда больше. Этот парень был высоким, с мощным телосложением. Одетый в модные джинсы и майку с длинными рукавами и различными нашивками, он выглядел, как щеголь. Его приятное, симпатичное лицо обрамляли довольно длинные пшеничные волосы, прикрывавшие шею, красиво подстриженные и филированные на концах. Причем правая сторона лица была почти полностью прикрыта, в отличие от левой.

Алена обвела взглядом компанию из 20-ти человек, большую часть она знала, но было пару парней, которых она видела впервые. К Максу подошел Костя, его лучший друг, чтобы познакомить с двумя своими друзами, которые следовали за ним. Один из них, был худощавым, брюнетом с черными веселыми глазами, его звали Вадим. Он быстро представился и протянул Максиму руку, чтобы поздороваться. Другой заинтересовал Алену куда больше. Этот парень был высоким, с мощным телосложением. Одетый в модные джинсы и майку с длинными рукавами и различными нашивками, он выглядел, как щеголь. Его приятное, симпатичное лицо обрамляли довольно длинные пшеничные волосы, прикрывавшие шею, красиво подстриженные и филированные на концах. Причем правая сторона лица была почти полностью прикрыта, в отличие от левой.

Из под соломенных бровей на Алену взглянули два сапфировых глаза, окаймленные густыми, светлыми ресницами. Алена, так же уставилась на него. Несколько секунд они оценивающе разглядывали друг друга, но потом пшеничный перевел взгляд на ее брата и приятным голосом произнес: — Даня. — Макс. Парни протянули друг другу руки, и только тут Алена обратила внимание на то, что Данина правая рука была вся в красно-белых рубцах. Девочка зачарованно смотрела на его пальцы, там, где должен был быть мизинец и безымянный, торчали обрубленные костяшки. Алена скривилась, рассматривая это уродство, и снова подняв голову, поняла, что пшеничный заметил на ее лице отвращение, его глаза тут же стали холодными и колючими, как морозное февральское утро.

Из под соломенных бровей на Алену взглянули два сапфировых глаза, окаймленные густыми, светлыми ресницами. Алена, так же уставилась на него. Несколько секунд они оценивающе разглядывали друг друга, но потом пшеничный перевел взгляд на ее брата и приятным голосом произнес: — Даня. — Макс. Парни протянули друг другу руки, и только тут Алена обратила внимание на то, что Данина правая рука была вся в красно-белых рубцах. Девочка зачарованно смотрела на его пальцы, там, где должен был быть мизинец и безымянный, торчали обрубленные костяшки. Алена скривилась, рассматривая это уродство, и снова подняв голову, поняла, что пшеничный заметил на ее лице отвращение, его глаза тут же стали холодными и колючими, как морозное февральское утро.

Перезнакомившись, все устроились на бревнах, открылась, первая бутылка вотки, и пикник начался. Максим тут же завладел, общим вниманием рассказывая какую-то смешную историю из жизни. Девчонки весело смеялись, пацаны поддакивали, и только Алена сидела надув губы. Ей здесь было не место, те восемь девчонок, которых пригласили, были старшее ее лет на пять-шесть, ровно, как и пацаны. Никто на нее не обращал внимания, и Алена стала украдкой подглядывать за Даней, жуя кусок хлеба. Его полные губы кривились в легкой улыбке, когда он слышал что-то смешное, потом он рассмеялся, показав девочке белые, крепкие зубы. Алена тоже улыбнулась. Вдруг налетел порыв ветра и откинул, пряди пшеничных волос с правой стороны лица Дани и девочка увидела это. Начиная от виска, и почти до самого подбородка тянулась сетка розовых рубцов, на половину обезобразив щеку, казалось, кожа сварилась на его лице и сморщилась. Шрамы были очень заметными, пожалуй, он получил их совсем недавно, предположила Алена. Девочка подумала и решила, что такие серьезные повреждения, могли случиться из-за пожара, хотя кто-то мог и облить его кислотой. Тем временем Данила быстро прикрыл правую сторону лица волосами и отвернулся. Остальные тоже заметили сильные ожоги, даже Макс замолчал, разглядывая его. — А что у тебя с лицом? – без церемоний спросил Кирилл, пытаясь унять общее любопытство, все видели его изуродованную руку, а теперь рассмотрели и лицо.

Перезнакомившись, все устроились на бревнах, открылась, первая бутылка вотки, и пикник начался. Максим тут же завладел, общим вниманием рассказывая какую-то смешную историю из жизни. Девчонки весело смеялись, пацаны поддакивали, и только Алена сидела надув губы. Ей здесь было не место, те восемь девчонок, которых пригласили, были старшее ее лет на пять-шесть, ровно, как и пацаны. Никто на нее не обращал внимания, и Алена стала украдкой подглядывать за Даней, жуя кусок хлеба. Его полные губы кривились в легкой улыбке, когда он слышал что-то смешное, потом он рассмеялся, показав девочке белые, крепкие зубы. Алена тоже улыбнулась. Вдруг налетел порыв ветра и откинул, пряди пшеничных волос с правой стороны лица Дани и девочка увидела это. Начиная от виска, и почти до самого подбородка тянулась сетка розовых рубцов, на половину обезобразив щеку, казалось, кожа сварилась на его лице и сморщилась. Шрамы были очень заметными, пожалуй, он получил их совсем недавно, предположила Алена. Девочка подумала и решила, что такие серьезные повреждения, могли случиться из-за пожара, хотя кто-то мог и облить его кислотой. Тем временем Данила быстро прикрыл правую сторону лица волосами и отвернулся. Остальные тоже заметили сильные ожоги, даже Макс замолчал, разглядывая его. — А что у тебя с лицом? – без церемоний спросил Кирилл, пытаясь унять общее любопытство, все видели его изуродованную руку, а теперь рассмотрели и лицо.

Даня повернулся к компании и встретился взглядом со своим другом, Вадимом, он сочувственно покачал головой, мол, они бы все равно увидели. — Это ожог, — напряженно ответил Данила, все буквально сверлили его любопытными взглядами, хотя еще одни зеленые глаза, принадлежавшие молоденькой сестре Макса, смотрели с жалостью, это задело его мужскую гордость. — Ну, это понятно, а как тебя так угораздило? – поинтересовался Витя, слегка скривив губы от отвращения. — В армии, когда служил, ночью в котельной взорвались котлы, начался пожар, и я обгорел, — не вдаваясь в подробности, ответил Даня.

Даня повернулся к компании и встретился взглядом со своим другом, Вадимом, он сочувственно покачал головой, мол, они бы все равно увидели. — Это ожог, — напряженно ответил Данила, все буквально сверлили его любопытными взглядами, хотя еще одни зеленые глаза, принадлежавшие молоденькой сестре Макса, смотрели с жалостью, это задело его мужскую гордость. — Ну, это понятно, а как тебя так угораздило? – поинтересовался Витя, слегка скривив губы от отвращения. — В армии, когда служил, ночью в котельной взорвались котлы, начался пожар, и я обгорел, — не вдаваясь в подробности, ответил Даня.

Всеобщее напряжение спало, как и любопытство, девчонки дружно зашушукались, пацаны занялись разливом соков и водки, делая вид, что не замечают их нетактичного поведения. Казалось Данила, даже вздохнул спокойно, когда перестал быть центром внимания. Он быстро оббежал взглядом собравшихся и остановился на Алене, которая сидела, напротив, рядом с братом, в окружении парней, она послала ему ободряющую улыбку. Вместо ответной улыбки, он сурово стрельнул на нее глазами и отвернулся, ему не нужна была ее жалость и тем более поддержка.

Всеобщее напряжение спало, как и любопытство, девчонки дружно зашушукались, пацаны занялись разливом соков и водки, делая вид, что не замечают их нетактичного поведения. Казалось Данила, даже вздохнул спокойно, когда перестал быть центром внимания. Он быстро оббежал взглядом собравшихся и остановился на Алене, которая сидела, напротив, рядом с братом, в окружении парней, она послала ему ободряющую улыбку. Вместо ответной улыбки, он сурово стрельнул на нее глазами и отвернулся, ему не нужна была ее жалость и тем более поддержка.

Даня просто заскрежетал зубами от злости, эта малявка, то морщится, видя его шрамы, то жалеет, то подбадривает, растягивая свои чертовы соблазнительные губы в нежной улыбке. Он уже привык, что все шарахаются от него, а женщины воротят нос, едва увидят лицо или тело. В свои 22, Даня прекрасно знал, каково это быть, отвергнутым. Некогда его красивое стройное тело, сейчас было покрыто уродливыми рубцами, на правой руке не хватало двух пальцев, они обгорели до самых костей, и их пришлось отрезать, а на симпатичном лице сверкали безобразные ожоги. Странно получилось, судьба сыграла с ним злую шутку. У Дани обгорела только правая сторона тела, в то время как левая была цела и невредима. Каждый раз, рассматривая себя в зеркало, и видя эту асимметрию, ему хотелось выть от досады, он ненавидел зеркала.

Даня просто заскрежетал зубами от злости, эта малявка, то морщится, видя его шрамы, то жалеет, то подбадривает, растягивая свои чертовы соблазнительные губы в нежной улыбке. Он уже привык, что все шарахаются от него, а женщины воротят нос, едва увидят лицо или тело. В свои 22, Даня прекрасно знал, каково это быть, отвергнутым. Некогда его красивое стройное тело, сейчас было покрыто уродливыми рубцами, на правой руке не хватало двух пальцев, они обгорели до самых костей, и их пришлось отрезать, а на симпатичном лице сверкали безобразные ожоги. Странно получилось, судьба сыграла с ним злую шутку. У Дани обгорела только правая сторона тела, в то время как левая была цела и невредима. Каждый раз, рассматривая себя в зеркало, и видя эту асимметрию, ему хотелось выть от досады, он ненавидел зеркала.

Веселье продолжилось, девчонки периодически посматривали на Данилу и заговорчески хихикали, парни увлеченно спорили о машинах. Виталик пел под гитару, постоянно прерываясь из-за нескончаемых тостов, в общем, все отдыхали, как могли. Только малявка и пшеничный обстреливали друг друга сердитыми взглядами.. Пока никто не замечал, между ними установилась невидимая война, персональная вендетта. Они изо всех сил старались испепелить друг друга глазами. Изумрудный огонь, против синего пламени. Кому-то нужно было сдаться и первая на попятную пошла Алена, ей неудержимо захотелось пописать и она быстро побежала в соседние кустики. Следом за ней поднялся Максим. Вечерело, и в лесу было сумрачно. Даня тоже захотел в туалет и, встал с бревна, исчез в зарослях. Он прошел несколько метров, пока не облюбовал раскидистый дуб. С удовольствием, приступив к освобождению от страданий своего мочевого пузыря, Даня закинул голову к небу. Сквозь кроны деревьев виднелось смеркающееся небо и несколько ярких звездочек. Вдруг он услышал голоса и стал осматриваться, ему не улыбалось быть застигнутым девчонками за этим делом, со спущенными штанами. Быстро закончив, Данила, пошел на голос, через несколько метров он увидел Макса и его сестру, кажется, они ссорились. Парень притаился в густых зарослях, совсем близко от них и стал наблюдать. — Ты что сучка на него пялишься? – кричал Максим – Понравился тебе этот поджаренный, да, а может ты с ним трахнуться хочешь? — Макс перестань, я больше не буду, я обещаю, — плакала Алена.

Веселье продолжилось, девчонки периодически посматривали на Данилу и заговорчески хихикали, парни увлеченно спорили о машинах. Виталик пел под гитару, постоянно прерываясь из-за нескончаемых тостов, в общем, все отдыхали, как могли. Только малявка и пшеничный обстреливали друг друга сердитыми взглядами.. Пока никто не замечал, между ними установилась невидимая война, персональная вендетта. Они изо всех сил старались испепелить друг друга глазами. Изумрудный огонь, против синего пламени. Кому-то нужно было сдаться и первая на попятную пошла Алена, ей неудержимо захотелось пописать и она быстро побежала в соседние кустики. Следом за ней поднялся Максим. Вечерело, и в лесу было сумрачно. Даня тоже захотел в туалет и, встал с бревна, исчез в зарослях. Он прошел несколько метров, пока не облюбовал раскидистый дуб. С удовольствием, приступив к освобождению от страданий своего мочевого пузыря, Даня закинул голову к небу. Сквозь кроны деревьев виднелось смеркающееся небо и несколько ярких звездочек. Вдруг он услышал голоса и стал осматриваться, ему не улыбалось быть застигнутым девчонками за этим делом, со спущенными штанами. Быстро закончив, Данила, пошел на голос, через несколько метров он увидел Макса и его сестру, кажется, они ссорились. Парень притаился в густых зарослях, совсем близко от них и стал наблюдать. — Ты что сучка на него пялишься? – кричал Максим – Понравился тебе этот поджаренный, да, а может ты с ним трахнуться хочешь? — Макс перестань, я больше не буду, я обещаю, — плакала Алена.

Даня в немом изумлении взирал на эту сцену, Макс сильно тряс свою сестру и орал на нее так, будто она перетрахала всех его друзей и добралась до соседней деревни, пока он отвернулся. Парень хотел, было выйти и прекратить весь этот цирк, устроенный из-за пустяка, но тут Максим повалил Алену на землю. Задрал ей юбку, сорвав трусики, а сам быстро расстегнул джинсы и высвободил колом стоящий член. Девочка, что-то протестующе пискнула, когда он резко вошел и засопел ей в лицо. Если раньше Даня прибывал в изумлении, то теперь его состояние можно было сравнить с полуобморочным шоком. Он во все глаза смотрел на то, как старший брат драл свою сестру на лесной полянке, высоко задрав ее стройные ножки, в то время как Алена постанывала в такт его движениям. У Дани отвисла челюсть, такого блятства он не ожидал. Парень присмотрелся к Алене ее тело согнулось практически пополам, она приглушенно стонала, но при этом выражение ее лица не менялось, пока Максим ловил минуты кайфа с закрытыми глазами, она сверлила его ненавидящим взором. Максу надоела эта поза, и он заставил Алену встать раком, а сам пристроился сзади. Так получилось, что девочка смотрела, как раз на те кусты, где притаился Даня, она его не замела. Зато он заметил, что по ее щекам сбежало несколько слезинок, она явно не получала удовольствия от столь грубого секса. Через несколько минут Макс, повернул ее к себе лицом, и его любимая сестра взяла в свой горячий рот его напряженный член. Даня наблюдал, как мастерски она отсасывает своему брату, заглатывая его дружка целиком. Нда, у девчушки были неплохие навыки заправской шлюхи. «Она могла бы показывать мастер класс по минету в публичных домах»- подумал Даня. Прошло какое-то время, и Максим протяжно застонав, сильнее притянул голову своей сестры к паху. Даня ждал, что она закашляется, подавившись спермой, но на удивленнее, она быстро проглотила все сливки и, отстранившись, облизнула губы. — Хорошая девочка, — проговорил Максим хриплым голосом и потрепал Алену по щеке. Брат и сестра быстренько привели себя в порядок, и пошли обратно, Даня простоял в кустах еще несколько минут и направился вслед за ними. Когда он подошел к ребятам, дружная семейка была там, Макс весело разговаривал с Антоном, а Алена сидела, какая-то отстраненная и потерянная. Ее изумрудные глаза блуждали по земле, она не поднимала головы, так будто ей было стыдно. Данила усмехнулся, маленькая шлюшка, оказывается, обладала запасом совести, странно, почему этот запас не помешал ей только что трахнуться со старшим братом?

Даня в немом изумлении взирал на эту сцену, Макс сильно тряс свою сестру и орал на нее так, будто она перетрахала всех его друзей и добралась до соседней деревни, пока он отвернулся. Парень хотел, было выйти и прекратить весь этот цирк, устроенный из-за пустяка, но тут Максим повалил Алену на землю. Задрал ей юбку, сорвав трусики, а сам быстро расстегнул джинсы и высвободил колом стоящий член. Девочка, что-то протестующе пискнула, когда он резко вошел и засопел ей в лицо. Если раньше Даня прибывал в изумлении, то теперь его состояние можно было сравнить с полуобморочным шоком. Он во все глаза смотрел на то, как старший брат драл свою сестру на лесной полянке, высоко задрав ее стройные ножки, в то время как Алена постанывала в такт его движениям. У Дани отвисла челюсть, такого блятства он не ожидал. Парень присмотрелся к Алене ее тело согнулось практически пополам, она приглушенно стонала, но при этом выражение ее лица не менялось, пока Максим ловил минуты кайфа с закрытыми глазами, она сверлила его ненавидящим взором. Максу надоела эта поза, и он заставил Алену встать раком, а сам пристроился сзади. Так получилось, что девочка смотрела, как раз на те кусты, где притаился Даня, она его не замела. Зато он заметил, что по ее щекам сбежало несколько слезинок, она явно не получала удовольствия от столь грубого секса. Через несколько минут Макс, повернул ее к себе лицом, и его любимая сестра взяла в свой горячий рот его напряженный член. Даня наблюдал, как мастерски она отсасывает своему брату, заглатывая его дружка целиком. Нда, у девчушки были неплохие навыки заправской шлюхи. «Она могла бы показывать мастер класс по минету в публичных домах»- подумал Даня. Прошло какое-то время, и Максим протяжно застонав, сильнее притянул голову своей сестры к паху. Даня ждал, что она закашляется, подавившись спермой, но на удивленнее, она быстро проглотила все сливки и, отстранившись, облизнула губы. — Хорошая девочка, — проговорил Максим хриплым голосом и потрепал Алену по щеке. Брат и сестра быстренько привели себя в порядок, и пошли обратно, Даня простоял в кустах еще несколько минут и направился вслед за ними. Когда он подошел к ребятам, дружная семейка была там, Макс весело разговаривал с Антоном, а Алена сидела, какая-то отстраненная и потерянная. Ее изумрудные глаза блуждали по земле, она не поднимала головы, так будто ей было стыдно. Данила усмехнулся, маленькая шлюшка, оказывается, обладала запасом совести, странно, почему этот запас не помешал ей только что трахнуться со старшим братом?

Даня присел на свое место, наклонился к Вадиму и вкрации, шепотом рассказал о том, что видел. Вадим глянул ему в лицо и недоверчиво спросил: — Ты уверен? — «Кто не был, тот будет, кто был, не забудет…» — процитировал Даня, к месту вспомнившуюся строчку из стиха. — Мать мою, а! – это тихое удивленное восклицание Вадима, вызвало у Дани смешок. Вадим посмотрел сначала на Максима, потом на Алену. Несмотря на то, что ей было, только шестнадцать, девчушка обладала стройной фигуркой и приятными округлостями. На ее нежное точеное личико с большими зелеными глазами и сладкими розовыми губами можно было смотреть часами. Пряди блестящих черных волос, спускающихся ниже плеч, придавали ей вид колдуньи. Надо сказать весьма, распутной колдуньи. — Вообще-то они не родные брат и сестра, а сводные, но все равно бля, как он может ее трахать, она же еще молодая, — прошептал Вадим. — Не знаю, не знаю, судя по тому, что я видел, могу сказать, что она, наверное, так даже соску в детстве не сосала, как своему брату только что. — Ладно, Дань, выкинь ты это из головы, если тебе приглянулась эта маленькая штучка, то ты все равно ее не получишь, говорят, что Макс не разрешает ей ни с кем встречаться. — Ну, теперь то мы знаем почему, и мне вовсе она не переглянулась. — Да ну, бля, тогда какого хрена ты на нее пялился, как баран на ворота? — Я на нее не пялился… — Эй, Данилка! А у тебя при пожаре не расплавилось ничего жизненно важного? – этот пьяный возглас Томы, прервал тихий разговор двух парней. Даня сурово посмотрел в ее сторону, это длинноногая, грудастая, блондинка, напилась в дрова. — О чем ты? – спросил Даня, его глаза угрожающе сузились. — Да мы тут с девочками переживаем, что у тебя обуглилась одна важная часть тела или оплавились лучшие сантиметры, а это такая потеря для нас! – воскликнула Тома, пьяно икнув, все весело заржали. — А вы не переживайте, все нормально, а если ты еще раз пасть свою раскроешь сука, я подожгу тебя! – Даня буквально проскрежетал каждое слово, его лицо исказилось от гнева, а сильные руки сжались в кулаки, он неотрывно и зловеще смотрел на большой костер. — Да ладно вам ребят, пошутили, и хватит, — вставил Вадим, у него волосы зашевелились на голове, когда он посмотрел в потемневшее от злости, лицо своего друга. В таком настроении он мог действительно что-нибудь выкинуть. По-видимому, не у одного Вадима все упало, от вида разъяренного лица Данилы. Все притихли, и было слышно, как потрескивают поленья в костре. — Максим я хочу домой, я устала, — вдруг выпалила Алена, и все уставились на нее. Некоторые девчонки скривились, мол, ноющая малолетка. Но девочка знала что делала, он разрядила обстановку, перенеся на себя все внимание, ее уловка сработала. Пшеничный понял, что она специально это сказала и тоже посмотрел ей в лицо. Левая бровь Алены слегка вздернулась, она явно проказничала, пытаясь выручить его из неловкого положения. Девочка начало громко ныть, по-другому это было и не назвать, и Максим не выдержав больше ни минуты, потащил ее за руку из леса. Спустя две недели, Данилу и Вадима пригласили на день рождения, и он снова увидел Алену. Праздник отмечали на квартире, в нем учувствовала почти та же компания, что и на пикнике. И Даня, воспользовавшись моментом, затянул девочку в ванную и запер дверь. Ее глаза непонимающе уставились на него, она ждала объяснений. — Мне не нужна твоя жалость, понятно? – вдруг выпалил парень. — Хорошо. — И какого черта ты вытворяла в прошлый раз? – строго спросил он. — Просто хотела, чтобы все перестали, на тебя таращится как на рождественскую елку, ты ведь это не любишь, — ответила Алена и надула губки. Она его, можно сказать, спасла от прилюдного унижения, а он ей тут высказывает.

Даня присел на свое место, наклонился к Вадиму и вкрации, шепотом рассказал о том, что видел. Вадим глянул ему в лицо и недоверчиво спросил: — Ты уверен? — «Кто не был, тот будет, кто был, не забудет…» — процитировал Даня, к месту вспомнившуюся строчку из стиха. — Мать мою, а! – это тихое удивленное восклицание Вадима, вызвало у Дани смешок. Вадим посмотрел сначала на Максима, потом на Алену. Несмотря на то, что ей было, только шестнадцать, девчушка обладала стройной фигуркой и приятными округлостями. На ее нежное точеное личико с большими зелеными глазами и сладкими розовыми губами можно было смотреть часами. Пряди блестящих черных волос, спускающихся ниже плеч, придавали ей вид колдуньи. Надо сказать весьма, распутной колдуньи. — Вообще-то они не родные брат и сестра, а сводные, но все равно бля, как он может ее трахать, она же еще молодая, — прошептал Вадим. — Не знаю, не знаю, судя по тому, что я видел, могу сказать, что она, наверное, так даже соску в детстве не сосала, как своему брату только что. — Ладно, Дань, выкинь ты это из головы, если тебе приглянулась эта маленькая штучка, то ты все равно ее не получишь, говорят, что Макс не разрешает ей ни с кем встречаться. — Ну, теперь то мы знаем почему, и мне вовсе она не переглянулась. — Да ну, бля, тогда какого хрена ты на нее пялился, как баран на ворота? — Я на нее не пялился… — Эй, Данилка! А у тебя при пожаре не расплавилось ничего жизненно важного? – этот пьяный возглас Томы, прервал тихий разговор двух парней. Даня сурово посмотрел в ее сторону, это длинноногая, грудастая, блондинка, напилась в дрова. — О чем ты? – спросил Даня, его глаза угрожающе сузились. — Да мы тут с девочками переживаем, что у тебя обуглилась одна важная часть тела или оплавились лучшие сантиметры, а это такая потеря для нас! – воскликнула Тома, пьяно икнув, все весело заржали. — А вы не переживайте, все нормально, а если ты еще раз пасть свою раскроешь сука, я подожгу тебя! – Даня буквально проскрежетал каждое слово, его лицо исказилось от гнева, а сильные руки сжались в кулаки, он неотрывно и зловеще смотрел на большой костер. — Да ладно вам ребят, пошутили, и хватит, — вставил Вадим, у него волосы зашевелились на голове, когда он посмотрел в потемневшее от злости, лицо своего друга. В таком настроении он мог действительно что-нибудь выкинуть. По-видимому, не у одного Вадима все упало, от вида разъяренного лица Данилы. Все притихли, и было слышно, как потрескивают поленья в костре. — Максим я хочу домой, я устала, — вдруг выпалила Алена, и все уставились на нее. Некоторые девчонки скривились, мол, ноющая малолетка. Но девочка знала что делала, он разрядила обстановку, перенеся на себя все внимание, ее уловка сработала. Пшеничный понял, что она специально это сказала и тоже посмотрел ей в лицо. Левая бровь Алены слегка вздернулась, она явно проказничала, пытаясь выручить его из неловкого положения. Девочка начало громко ныть, по-другому это было и не назвать, и Максим не выдержав больше ни минуты, потащил ее за руку из леса. Спустя две недели, Данилу и Вадима пригласили на день рождения, и он снова увидел Алену. Праздник отмечали на квартире, в нем учувствовала почти та же компания, что и на пикнике. И Даня, воспользовавшись моментом, затянул девочку в ванную и запер дверь. Ее глаза непонимающе уставились на него, она ждала объяснений. — Мне не нужна твоя жалость, понятно? – вдруг выпалил парень. — Хорошо. — И какого черта ты вытворяла в прошлый раз? – строго спросил он. — Просто хотела, чтобы все перестали, на тебя таращится как на рождественскую елку, ты ведь это не любишь, — ответила Алена и надула губки. Она его, можно сказать, спасла от прилюдного унижения, а он ей тут высказывает.

Они снова уставились друг, на друга не говоря ни слова. Вдруг Даня схватил ее и поцеловал, наконец, исполнив свое желание, которое терзало его целых две недели. Он думал, что сейчас она начнет отбиваться и кричать, но Алена закрыла глаза, и только сильнее прижалась к нему, встав на цыпочки, он был слишком высоким. Даня целовал ее свежий ротик, ласкал розовый язычок своим языком и чувствовал, как сердце бешено колотится в груди, он хотел эту малявку. И как ни кричал его разум о том, что она просто шлюха трахающаяся со своим братом, тело требовало к ней прикоснуться. Наконец он отстранился, его руки по-прежнему лежали на ее талии. Алена посмотрела на него затуманенным взором и сказала: — Больше так не делай, Максим убьет тебя за это. — Убьет за то, что я поцеловал его шлюшку? – зло процедил Данила, она явно не к месту вспомнила своего братца. Да и он сказал это нарочно, пытаясь отрезвить себя, чтобы, наконец, его гормоны успокоились, и ему не хотелось снова и снова целовать эту распутную колдунью. Алена сжалась, как от удара и вырвалась из его объятий, ее глаза гневно полыхнули, он не имел никакого права высказывать ей это. — Ты видел нас в лесу? — Да. — Ты ничего не понимаешь, ты не знаешь о нас, так что советую заткнуться и не трепать языком, — сказала Алена, ее подбородок задрожал, а глаза наполнились слезами. — Мне было достаточно того, что я увидел, и чтобы ты не сказала сейчас, это не будет звучать убедительно для оправдания. — А я и не собираюсь перед тобой оправдываться, а ты просто дурак, — сказала она и, открыв дверь, выбежала из ванной. Даня постоял еще несколько минут, ему вдруг стало больно оттого, что он ее обидел. В самом деле, чтобы там ни было, он не вправе тыкать в нее пальцем и обзывать. Просто ее проклятые глаза снились ему каждую ночь с того пикника, и каждая клеточка тела стремилась к ней. Алена, ее имя отзывалось музыкой в его сердце. Боже, ну почему ему нужно было увлечься этой малолеткой. Из всех девушек он выбрал самую недоступную, а если еще и вспомнить, что он так же прекрасен, как горбун из Нотердама, то его шансы были даже меньше чем ноль, они равнялись минус бесконечности.

Они снова уставились друг, на друга не говоря ни слова. Вдруг Даня схватил ее и поцеловал, наконец, исполнив свое желание, которое терзало его целых две недели. Он думал, что сейчас она начнет отбиваться и кричать, но Алена закрыла глаза, и только сильнее прижалась к нему, встав на цыпочки, он был слишком высоким. Даня целовал ее свежий ротик, ласкал розовый язычок своим языком и чувствовал, как сердце бешено колотится в груди, он хотел эту малявку. И как ни кричал его разум о том, что она просто шлюха трахающаяся со своим братом, тело требовало к ней прикоснуться. Наконец он отстранился, его руки по-прежнему лежали на ее талии. Алена посмотрела на него затуманенным взором и сказала: — Больше так не делай, Максим убьет тебя за это. — Убьет за то, что я поцеловал его шлюшку? – зло процедил Данила, она явно не к месту вспомнила своего братца. Да и он сказал это нарочно, пытаясь отрезвить себя, чтобы, наконец, его гормоны успокоились, и ему не хотелось снова и снова целовать эту распутную колдунью. Алена сжалась, как от удара и вырвалась из его объятий, ее глаза гневно полыхнули, он не имел никакого права высказывать ей это. — Ты видел нас в лесу? — Да. — Ты ничего не понимаешь, ты не знаешь о нас, так что советую заткнуться и не трепать языком, — сказала Алена, ее подбородок задрожал, а глаза наполнились слезами. — Мне было достаточно того, что я увидел, и чтобы ты не сказала сейчас, это не будет звучать убедительно для оправдания. — А я и не собираюсь перед тобой оправдываться, а ты просто дурак, — сказала она и, открыв дверь, выбежала из ванной. Даня постоял еще несколько минут, ему вдруг стало больно оттого, что он ее обидел. В самом деле, чтобы там ни было, он не вправе тыкать в нее пальцем и обзывать. Просто ее проклятые глаза снились ему каждую ночь с того пикника, и каждая клеточка тела стремилась к ней. Алена, ее имя отзывалось музыкой в его сердце. Боже, ну почему ему нужно было увлечься этой малолеткой. Из всех девушек он выбрал самую недоступную, а если еще и вспомнить, что он так же прекрасен, как горбун из Нотердама, то его шансы были даже меньше чем ноль, они равнялись минус бесконечности.

Данила вышел из ванной и присоединился к гостям, настроение у него окончательно испортилось, в последнее время он разрушал все, к чему прикасался. Ему хотелось встать однажды утром и увидеть в зеркале свое прежнее лицо, но это было невозможно и теперь до конца дней он будет лицезреть эти уродливые шрамы. Эти проклятые отметены, на всю оставшуюся жизнь прилипли к его телу. Даня отчетливо понимал, что девушки никогда не станут с ним встречаться, и сколько не прикрывай свои рубцы, они всегда будут отпугивать людей, так будто у него проказа. Ход его мыслей, прервал резкий удар в челюсть, от неожиданности Даня отлетел к столу, с которого упало сразу несколько тарелок с закусками. — Ты мудила жареный, ты че к моей сестре пристаешь, — заорал Максим, приняв боевую стойку и выставив вперед кулаки. Даня тряхнул головой, стараясь прейти в себя, от сильного удара кружилась голова. Наконец он сфокусировал свой взгляд на обидчике, и его просто затрясло от отвращения и злости. Даня оттолкнулся от стола, на который упал и кинулся на Максима, не произнеся ни слова. Завязалась драка, девчонки визжали, парни обступили их кружком и делали ставки. Данила изо всех сил молотил кулаками по ребрам и лицу Макса, при этом, получая такие же удары от него, они катались по полу, стараясь, подмять друг друга. Наконец Макс оказался, сверху усевшись на грудную клетку Дани, выдавив из легких весь воздух, и, схватив его за воротник рубашки левой рукой, стал наносить сильные удары правой в лицо. Даня, перехватив его руки, резко притянул к себе и ударил лбом в нос. Макс взвыл от боли и скатился с Данилы, наконец, дав ему возможность вздохнуть полной грудью. Даня поднялся, лицо заливала кровь из рассеченной брови, сбитые кулаки сильно ныли, ему было зверски больно, но он чувствовал, какое-то животное удовольствие оттого, что сейчас сломал Максу нос. Даня принялся пинать его ногами, но сердобольные зрители и по совокупности друзья Максима оттащили его.

Данила вышел из ванной и присоединился к гостям, настроение у него окончательно испортилось, в последнее время он разрушал все, к чему прикасался. Ему хотелось встать однажды утром и увидеть в зеркале свое прежнее лицо, но это было невозможно и теперь до конца дней он будет лицезреть эти уродливые шрамы. Эти проклятые отметены, на всю оставшуюся жизнь прилипли к его телу. Даня отчетливо понимал, что девушки никогда не станут с ним встречаться, и сколько не прикрывай свои рубцы, они всегда будут отпугивать людей, так будто у него проказа. Ход его мыслей, прервал резкий удар в челюсть, от неожиданности Даня отлетел к столу, с которого упало сразу несколько тарелок с закусками. — Ты мудила жареный, ты че к моей сестре пристаешь, — заорал Максим, приняв боевую стойку и выставив вперед кулаки. Даня тряхнул головой, стараясь прейти в себя, от сильного удара кружилась голова. Наконец он сфокусировал свой взгляд на обидчике, и его просто затрясло от отвращения и злости. Даня оттолкнулся от стола, на который упал и кинулся на Максима, не произнеся ни слова. Завязалась драка, девчонки визжали, парни обступили их кружком и делали ставки. Данила изо всех сил молотил кулаками по ребрам и лицу Макса, при этом, получая такие же удары от него, они катались по полу, стараясь, подмять друг друга. Наконец Макс оказался, сверху усевшись на грудную клетку Дани, выдавив из легких весь воздух, и, схватив его за воротник рубашки левой рукой, стал наносить сильные удары правой в лицо. Даня, перехватив его руки, резко притянул к себе и ударил лбом в нос. Макс взвыл от боли и скатился с Данилы, наконец, дав ему возможность вздохнуть полной грудью. Даня поднялся, лицо заливала кровь из рассеченной брови, сбитые кулаки сильно ныли, ему было зверски больно, но он чувствовал, какое-то животное удовольствие оттого, что сейчас сломал Максу нос. Даня принялся пинать его ногами, но сердобольные зрители и по совокупности друзья Максима оттащили его.

Через час Даня оказался у себя в квартире с Вадимом, который бегал по комнатам, ища аптечку и при этом громко причитая. — Дурак, бля, какой же ты дурак, ну нахуя ты к ней приставал? — постоянно повторял Вадим, грубо и неумело протирая его сбитые кулаки и раны на лице перекисью. — Я к ней не приставал, и вообще этот козел первый меня ударил, мудак хренов, — выругался Даня. — И что теперь на? На вечеринку в следующую пятницу мы не пойдем, да мы теперь вообще бля, никуда с ними не пойдем и все из-за этой малолетней потаскушки, — с раздражением сказал Вадик.

Через час Даня оказался у себя в квартире с Вадимом, который бегал по комнатам, ища аптечку и при этом громко причитая. — Дурак, бля, какой же ты дурак, ну нахуя ты к ней приставал? — постоянно повторял Вадим, грубо и неумело протирая его сбитые кулаки и раны на лице перекисью. — Я к ней не приставал, и вообще этот козел первый меня ударил, мудак хренов, — выругался Даня. — И что теперь на? На вечеринку в следующую пятницу мы не пойдем, да мы теперь вообще бля, никуда с ними не пойдем и все из-за этой малолетней потаскушки, — с раздражением сказал Вадик.

Вдруг Даня резко схватил его за грудки и притянул к себе, его лицо исказилось от бешенства, он сказал, отчеканив каждое слово: — Никогда ее так не называй. Вадим вырвался, и деловито поправив свою рубашку, ответил: — Хорошо, не назову, а ты все равно дурак, она того не стоит и еще принесет тебе неприятности, помяни мое слово, — впрочем, на последних словах его губы растянулись в улыбке, что означало – давай не будем ссориться. Спустя три недели, Данины синяки и ссадины почти зажили.. С Аленой он больше не виделся, ее братец пыхался, пытаясь получить реванш, но Дан его просто игнорировал. Ему неудержимо хотелось повидаться с Аленой, которая старательно его избегала. И как часто случается в жизни, когда мы получаем то, о чем мечтали, когда меньше всего этого ждем в данный момент, так и Даня столкнулся с Аленой, там, где и не чаял ее повстречать.

Вдруг Даня резко схватил его за грудки и притянул к себе, его лицо исказилось от бешенства, он сказал, отчеканив каждое слово: — Никогда ее так не называй. Вадим вырвался, и деловито поправив свою рубашку, ответил: — Хорошо, не назову, а ты все равно дурак, она того не стоит и еще принесет тебе неприятности, помяни мое слово, — впрочем, на последних словах его губы растянулись в улыбке, что означало – давай не будем ссориться. Спустя три недели, Данины синяки и ссадины почти зажили.. С Аленой он больше не виделся, ее братец пыхался, пытаясь получить реванш, но Дан его просто игнорировал. Ему неудержимо хотелось повидаться с Аленой, которая старательно его избегала. И как часто случается в жизни, когда мы получаем то, о чем мечтали, когда меньше всего этого ждем в данный момент, так и Даня столкнулся с Аленой, там, где и не чаял ее повстречать.

Данила прогуливался после работы в парке и увидел, как Алена сидит одна на лавочке. Ее личико было грустным и задумчивым, она болтала ножками, обутыми в красивые туфельки и смотрела в небо. Рядом лежала модная сумка, без сомнения набитая учебниками. Даня рассматривал девочку, остановившись на расстоянии, она его не замечала. На ней была белая блузка, с красивым вырезом, слегка открывающая ее упругую грудь и короткая джинсовая юбка.

Данила прогуливался после работы в парке и увидел, как Алена сидит одна на лавочке. Ее личико было грустным и задумчивым, она болтала ножками, обутыми в красивые туфельки и смотрела в небо. Рядом лежала модная сумка, без сомнения набитая учебниками. Даня рассматривал девочку, остановившись на расстоянии, она его не замечала. На ней была белая блузка, с красивым вырезом, слегка открывающая ее упругую грудь и короткая джинсовая юбка.

Алена нервно болтала ногами, ее мысли крутились вокруг плана избавления от Максима и его приставаний. С тех пор, как ее поцеловал Данила, ей стало особенно отвратительно ублажать его и его друга Костю в постели. Ей никогда это не нравилось, но она не знала, как положить этому конец.. Максим держал ее на крючке уже много лет, одно неверное слово или попытка пожаловаться кому-нибудь могли привести к катастрофе. — Держи! – раздался над ее головой приятный знакомый голос.

Алена нервно болтала ногами, ее мысли крутились вокруг плана избавления от Максима и его приставаний. С тех пор, как ее поцеловал Данила, ей стало особенно отвратительно ублажать его и его друга Костю в постели. Ей никогда это не нравилось, но она не знала, как положить этому конец.. Максим держал ее на крючке уже много лет, одно неверное слово или попытка пожаловаться кому-нибудь могли привести к катастрофе. — Держи! – раздался над ее головой приятный знакомый голос.

Алена вздрогнула и посмотрела на руку покрытую ожогами протягивающую ей мороженное в стаканчике, принадлежавшую, несомненно, Дане. Она так задумалась, что не услышала, как он подошел. Алена улыбнулась, заглядывая ему в лицо, на котором еще остались следы недавней драки, она соскучилась по нему, несмотря на то, что в последнюю их встречу, они поссорились, и Даня ее обозвал. Но тот поцелуй, был самым потрясающим в ее жизни, она постоянно вспоминала о нем.

Алена вздрогнула и посмотрела на руку покрытую ожогами протягивающую ей мороженное в стаканчике, принадлежавшую, несомненно, Дане. Она так задумалась, что не услышала, как он подошел. Алена улыбнулась, заглядывая ему в лицо, на котором еще остались следы недавней драки, она соскучилась по нему, несмотря на то, что в последнюю их встречу, они поссорились, и Даня ее обозвал. Но тот поцелуй, был самым потрясающим в ее жизни, она постоянно вспоминала о нем.

Девочка протянула руку и взяла лакомство, Даня присел рядом, у него тоже было мороженное. — Как твой братец? – осведомился он, откусывая кусочки от холодного лакомства, в такой душный летний вечер, оно приятно освежало. — Когда я видела его в последний раз, он грыз кость с мясом и оглашал дом ругательствами, проклиная твое имя, — ответила Алена, лизнув мороженное. От вида ее розового язычка, Дани член зажил своей собственной жизнью в штанах и стал расправляться и набухать, как пожарный шланг, наполняемый водой. — Да я смотрю, он в меня просто влюбился. — Это его обычное состояние, он не ложиться спать, пока не проклянет твое имя минимум три раза. Даня рассмеялся. — А ты, почему здесь одна, сбежала из дома? — Прогуливаю факультатив, да и домой мне идти не хочется. А если б было куда, то я бы убежала, — вдруг грустно ответила девочка. Данила посмотрел на небо, которое посерело, предвещая сильную грозу. Духота становилось просто невыносимой, а малышка, явно просила убежища. Даня подумал, либо это счастливое совпадение, либо происки Дьявола. — Пошли ко мне, скоро пойдет дождь, да и капли вон уже падают, – предложил он, не особо надеясь, что Алена согласиться. — Пошли, — послышался лаконичный ответ.

Девочка протянула руку и взяла лакомство, Даня присел рядом, у него тоже было мороженное. — Как твой братец? – осведомился он, откусывая кусочки от холодного лакомства, в такой душный летний вечер, оно приятно освежало. — Когда я видела его в последний раз, он грыз кость с мясом и оглашал дом ругательствами, проклиная твое имя, — ответила Алена, лизнув мороженное. От вида ее розового язычка, Дани член зажил своей собственной жизнью в штанах и стал расправляться и набухать, как пожарный шланг, наполняемый водой. — Да я смотрю, он в меня просто влюбился. — Это его обычное состояние, он не ложиться спать, пока не проклянет твое имя минимум три раза. Даня рассмеялся. — А ты, почему здесь одна, сбежала из дома? — Прогуливаю факультатив, да и домой мне идти не хочется. А если б было куда, то я бы убежала, — вдруг грустно ответила девочка. Данила посмотрел на небо, которое посерело, предвещая сильную грозу. Духота становилось просто невыносимой, а малышка, явно просила убежища. Даня подумал, либо это счастливое совпадение, либо происки Дьявола. — Пошли ко мне, скоро пойдет дождь, да и капли вон уже падают, – предложил он, не особо надеясь, что Алена согласиться. — Пошли, — послышался лаконичный ответ.

Когда они добрались до Даниного дома, дождь успел их обоих прилично намочить. Ребята забежали в квартиру, смеясь и фыркая. Даня достал большое полотенце и укрыл девочку, усадив ее в кресло в просторном зале, а сам устроился на диване, тоже вытираясь. Он не предложил ей снять промокшую одежду и не стал раздеваться сам. На это у него были причины, во-первых, Алена могла подумать, что он хочет затащить ее в постель, что было чистой правдой, во-вторых, ему не хотелось пугать ее видом своих шрамов. Несколько минут они молчали и изучающе смотрели друг на друга. Алена разглядывала Данино лицо, его модная стрижка намокла, а волосы превратились в сосульки, по которым стекали капельки воды, и ей очень хорошо стал, виден безобразный шрам. — И что же мы будем делать?- вдруг поинтересовалась она, причем голос ее зазвучал как-то томно и соблазнительно. — Чай пить, — ответил Даня, поднимаясь, и исчез на кухне. Наконец Данила появился с подносом, на котором стояли дымящиеся кружки и лежали конфеты, он поставил его на столик. Алена легонько скинула с плеч полотенце, взяла в руки чашку и стала отпивать горячую, ароматную жидкость маленькими глоточками. Глаза Дани тут же приклеились к ее груди, которая была очень хорошо видна сквозь намокшую блузку. В свои 16 лет, Алена прекрасно знала, как пользоваться своим телом и какой эффект она производит. Максим обучил ее сотне различных способов доставлять ему удовольствие, иногда он одалживал ее своему другу. Она стала вышколенной шлюхой, пожалуй, в сексе осталось не так много, чего бы она не попробовала. — Я ведь тебе нравлюсь, – уверенно проговорила Алена томным голосом, отвлекая Даню от созерцания ее прелестей. — Что? — переспросил Данила, чувствуя, что окаменевший член сейчас просто разорвет штаны и вырвется наружу, он заерзал в кресле, а потом и вовсе пересел на диван, подальше от этой колдуньи. — Почему ты убегаешь? — Просто мне там неудобно, — соврал он. «Щас тебе будет так же удобно, как в аду на сковородке!» — злорадно подумала девочка, подымаясь с кресла и подходя к Дане.

Когда они добрались до Даниного дома, дождь успел их обоих прилично намочить. Ребята забежали в квартиру, смеясь и фыркая. Даня достал большое полотенце и укрыл девочку, усадив ее в кресло в просторном зале, а сам устроился на диване, тоже вытираясь. Он не предложил ей снять промокшую одежду и не стал раздеваться сам. На это у него были причины, во-первых, Алена могла подумать, что он хочет затащить ее в постель, что было чистой правдой, во-вторых, ему не хотелось пугать ее видом своих шрамов. Несколько минут они молчали и изучающе смотрели друг на друга. Алена разглядывала Данино лицо, его модная стрижка намокла, а волосы превратились в сосульки, по которым стекали капельки воды, и ей очень хорошо стал, виден безобразный шрам. — И что же мы будем делать?- вдруг поинтересовалась она, причем голос ее зазвучал как-то томно и соблазнительно. — Чай пить, — ответил Даня, поднимаясь, и исчез на кухне. Наконец Данила появился с подносом, на котором стояли дымящиеся кружки и лежали конфеты, он поставил его на столик. Алена легонько скинула с плеч полотенце, взяла в руки чашку и стала отпивать горячую, ароматную жидкость маленькими глоточками. Глаза Дани тут же приклеились к ее груди, которая была очень хорошо видна сквозь намокшую блузку. В свои 16 лет, Алена прекрасно знала, как пользоваться своим телом и какой эффект она производит. Максим обучил ее сотне различных способов доставлять ему удовольствие, иногда он одалживал ее своему другу. Она стала вышколенной шлюхой, пожалуй, в сексе осталось не так много, чего бы она не попробовала. — Я ведь тебе нравлюсь, – уверенно проговорила Алена томным голосом, отвлекая Даню от созерцания ее прелестей. — Что? — переспросил Данила, чувствуя, что окаменевший член сейчас просто разорвет штаны и вырвется наружу, он заерзал в кресле, а потом и вовсе пересел на диван, подальше от этой колдуньи. — Почему ты убегаешь? — Просто мне там неудобно, — соврал он. «Щас тебе будет так же удобно, как в аду на сковородке!» — злорадно подумала девочка, подымаясь с кресла и подходя к Дане.

Данила удивленно посмотрел на нее, когда она приблизилась к нему, взяла чашку из его рук и поставила на пол. — Зачем…, — он запнулся, потому что Алена села на него сверху и поцеловала в губы, заставив замолчать. От близости ее тела и сладости мягких губ у Дани перехватило дыхание, она теснее прижалась бедрами к его члену сквозь одежду, ее юбка высоко задралась, обнажая стройные ножки. — Ты что делаешь? – хрипло спросил он, в перерыве между поцелуями, чем сильнее она прижималась к нему бедрами и терлась о его член через джинсы, тем меньше в его мозгу оставалось связных мыслей. Даня судорожно задышал, эта сладкая пытка сводила его с ума. Она нежно целовала его, щеки, нос, подбородок, шею. Даня схватил ее за талию и попытался, остановить, она практически его трахала, не снимая одежды. — Расслабься, — прошептала Алена и медленно убрала его руки, снова покачивая бедрами – Ты ведь хочешь меня?

Данила удивленно посмотрел на нее, когда она приблизилась к нему, взяла чашку из его рук и поставила на пол. — Зачем…, — он запнулся, потому что Алена села на него сверху и поцеловала в губы, заставив замолчать. От близости ее тела и сладости мягких губ у Дани перехватило дыхание, она теснее прижалась бедрами к его члену сквозь одежду, ее юбка высоко задралась, обнажая стройные ножки. — Ты что делаешь? – хрипло спросил он, в перерыве между поцелуями, чем сильнее она прижималась к нему бедрами и терлась о его член через джинсы, тем меньше в его мозгу оставалось связных мыслей. Даня судорожно задышал, эта сладкая пытка сводила его с ума. Она нежно целовала его, щеки, нос, подбородок, шею. Даня схватил ее за талию и попытался, остановить, она практически его трахала, не снимая одежды. — Расслабься, — прошептала Алена и медленно убрала его руки, снова покачивая бедрами – Ты ведь хочешь меня?

Даня не ответил, да и она не ждала ответа, его лицо порозовело, взгляд затуманился, а в штанах чувствовался весьма напряженный инструмент, готовый взорваться в любую минуту. Данила откинулся на спинку дивана и закрыл глаза, происходящее многократно превосходило его фантазии, и напряжение в паху становилось практически нестерпимым, вызывая сладкую боль. Алена целовала его в губы, ее язычок нежно нырял ему в рот и щекотал десны. Ее бедра двигались в сладостном ритме, и он не смог подавить стона удовольствия. Даня задрал ее блузку и стал ласкать нежную, упругую грудь девочки руками, иногда, поглаживая, иногда не сильно сжимая. В ответ послышались ее легкие стоны, и тут случилось то, чего не должно было. Внезапно в глазах у Дани потемнело, парень зажмурился и попытался сдержаться, но ничего не получилось, он слегка согнулся, схватился рукой за член, и сдавленно застонав, кончил в штаны. Его дружок задергался, толчками выплескивая сперму, заставляя содрогаться всем телом, Даня почувствовал, как намокли трусы. Алена довольно улыбнулась, а пока он приходил в себя, она сползла с его колен и, расстегнув, ремень и ширинку, достала еще напряженный, красивый член, слегка перемазанный спермой. Данила не успел даже отойти от первого оргазма, когда почувствовал, как Алена взяла в рот его дружка. Он схватил ее за волосы, но вместо того, чтобы оттолкнуть притянул сильнее. Алена стала активно ласкать его ртом, иногда заглатывая член целиком, ее язык приятно щекотал головку, и не прошло и пяти минут, как Данила вновь возбудился. Девочка отстранилась, и быстро скинув немногочисленную одежду, снова залезла на него сверху.

Даня не ответил, да и она не ждала ответа, его лицо порозовело, взгляд затуманился, а в штанах чувствовался весьма напряженный инструмент, готовый взорваться в любую минуту. Данила откинулся на спинку дивана и закрыл глаза, происходящее многократно превосходило его фантазии, и напряжение в паху становилось практически нестерпимым, вызывая сладкую боль. Алена целовала его в губы, ее язычок нежно нырял ему в рот и щекотал десны. Ее бедра двигались в сладостном ритме, и он не смог подавить стона удовольствия. Даня задрал ее блузку и стал ласкать нежную, упругую грудь девочки руками, иногда, поглаживая, иногда не сильно сжимая. В ответ послышались ее легкие стоны, и тут случилось то, чего не должно было. Внезапно в глазах у Дани потемнело, парень зажмурился и попытался сдержаться, но ничего не получилось, он слегка согнулся, схватился рукой за член, и сдавленно застонав, кончил в штаны. Его дружок задергался, толчками выплескивая сперму, заставляя содрогаться всем телом, Даня почувствовал, как намокли трусы. Алена довольно улыбнулась, а пока он приходил в себя, она сползла с его колен и, расстегнув, ремень и ширинку, достала еще напряженный, красивый член, слегка перемазанный спермой. Данила не успел даже отойти от первого оргазма, когда почувствовал, как Алена взяла в рот его дружка. Он схватил ее за волосы, но вместо того, чтобы оттолкнуть притянул сильнее. Алена стала активно ласкать его ртом, иногда заглатывая член целиком, ее язык приятно щекотал головку, и не прошло и пяти минут, как Данила вновь возбудился. Девочка отстранилась, и быстро скинув немногочисленную одежду, снова залезла на него сверху.

Чтобы ей было удобней, он слегка приспустил джинсы пониже, и Алена, обхватив ладонью его напряженный инструмент, направила в истекающую влагой норку. Потихоньку насаживаясь на него, она неотрывно смотрела Дане в лицо, растягивая удовольствие, распаляя его желание еще больше и сводя с ума, ее руки гладили тело парня, нырнув под рубашку. Даня не выдержал этой сладкой пытки, и резко притянул ее к себе, войдя до конца. Алена выгнулась в его руках, подставляя под поцелуи грудь и живот, ее бедра снова задвигались в ритме страстного танца, постепенно наращивая темп. Даня осыпал ее поцелуями, с раскрытых губ маленькой распутницы срывались стоны блаженства. Он то притягивал ее сильнее за попку, то пытался отстранить, от нестерпимого наслаждения, которое заставляло задыхаться и дрожать. Все мышцы в его теле напряглись, как тетива лука, сердце колотилось, как бешенное. Вдруг она впилась ему в губы жадным поцелуем, ее движения стали очень быстрыми и резкими и Даня, через несколько минут этой скачки, приглушенно застонав, затрясся в мощных сударгах оргазма. Его накрыло волной такого удовольствия, что он чуть не отключился, смутно он почувствовал, как Алена сделала еще пару резких движений и тоже кончила. Она прижалась к нему всем телом, положив голову на плече, ее грудь судорожно вздымалась. Несколько минут они оба приходили в себя, а потом Алена спросила шепотом: — Дани, а ты когда-нибудь был с женщиной?- она вопрошающе уставилась ему в глаза, ее левая черная бровь слегка вздернулась, выражая крайнее любопытство. — Да, – резко ответил Данила, но его лицо вдруг начало покрываться красными пятнами, а потом стало совсем пунцовым. Алена удивленно смотрела на его пылающие щеки, и Даня не знал, куда деться от ее всевидящих изумрудных глаз. Боже, она догадалась, что он был девственником, какой позор! Какой ужас, его трахнула шестнадцатилетняя соплячка! Даниле хотелось немедленно провалиться под пол и по дороге в ад, убиться об арматуру насмерть. Ну, еще бы она не догадалась, ведь он кончил в штаны, как малолетний, нетерпеливый юнец, имеющий свою первую женщину, когда она просто сидела сверху, слегка покачивая бедрами, а потом стонал как несмазанная телега под ней. Глаза Алены расширились от неопровержимого доказательства ее догадки, и она произнесла удивленно: — О…, — девочка запнулась, — Я никому не скажу, – вдруг выпалила она, пытаясь спасти положение, чтобы ему не было так неловко. — Уж будь так любезна, — смущенно проговорил парень, он заерзал под ней, и Алена приподнялась, высвобождая его дружка из сладкого плена. — Ты расстроена этим открытием? — В ужасе, как ты умудрился остаться девственником до 22 лет? — Так получилось, — напряженно ответил Даня и опустил глаза, он не мог смотреть ей в лицо, смущенный, он искал слова, чтобы объясниться, но они никак не сходили с языка. — Может, расскажешь? — Сейчас что ли? — Ну да, я вообще-то никуда не тороплюсь. Даня снова начал краснеть, как жеманная девица и смачно выругался по этому поводу, он хотел встать, отстранив Алену, но она не дала. Девочка приложила пальчик к его губам, когда он собирался, сказать, что-то резкое и прошептала: — Тише, я никому не расскажу, правда, мне просто интересно.. Да и ты ведь знаешь про меня кое-что, так что это будет справедливо, обменяться тайнами.

Чтобы ей было удобней, он слегка приспустил джинсы пониже, и Алена, обхватив ладонью его напряженный инструмент, направила в истекающую влагой норку. Потихоньку насаживаясь на него, она неотрывно смотрела Дане в лицо, растягивая удовольствие, распаляя его желание еще больше и сводя с ума, ее руки гладили тело парня, нырнув под рубашку. Даня не выдержал этой сладкой пытки, и резко притянул ее к себе, войдя до конца. Алена выгнулась в его руках, подставляя под поцелуи грудь и живот, ее бедра снова задвигались в ритме страстного танца, постепенно наращивая темп. Даня осыпал ее поцелуями, с раскрытых губ маленькой распутницы срывались стоны блаженства. Он то притягивал ее сильнее за попку, то пытался отстранить, от нестерпимого наслаждения, которое заставляло задыхаться и дрожать. Все мышцы в его теле напряглись, как тетива лука, сердце колотилось, как бешенное. Вдруг она впилась ему в губы жадным поцелуем, ее движения стали очень быстрыми и резкими и Даня, через несколько минут этой скачки, приглушенно застонав, затрясся в мощных сударгах оргазма. Его накрыло волной такого удовольствия, что он чуть не отключился, смутно он почувствовал, как Алена сделала еще пару резких движений и тоже кончила. Она прижалась к нему всем телом, положив голову на плече, ее грудь судорожно вздымалась. Несколько минут они оба приходили в себя, а потом Алена спросила шепотом: — Дани, а ты когда-нибудь был с женщиной?- она вопрошающе уставилась ему в глаза, ее левая черная бровь слегка вздернулась, выражая крайнее любопытство. — Да, – резко ответил Данила, но его лицо вдруг начало покрываться красными пятнами, а потом стало совсем пунцовым. Алена удивленно смотрела на его пылающие щеки, и Даня не знал, куда деться от ее всевидящих изумрудных глаз. Боже, она догадалась, что он был девственником, какой позор! Какой ужас, его трахнула шестнадцатилетняя соплячка! Даниле хотелось немедленно провалиться под пол и по дороге в ад, убиться об арматуру насмерть. Ну, еще бы она не догадалась, ведь он кончил в штаны, как малолетний, нетерпеливый юнец, имеющий свою первую женщину, когда она просто сидела сверху, слегка покачивая бедрами, а потом стонал как несмазанная телега под ней. Глаза Алены расширились от неопровержимого доказательства ее догадки, и она произнесла удивленно: — О…, — девочка запнулась, — Я никому не скажу, – вдруг выпалила она, пытаясь спасти положение, чтобы ему не было так неловко. — Уж будь так любезна, — смущенно проговорил парень, он заерзал под ней, и Алена приподнялась, высвобождая его дружка из сладкого плена. — Ты расстроена этим открытием? — В ужасе, как ты умудрился остаться девственником до 22 лет? — Так получилось, — напряженно ответил Даня и опустил глаза, он не мог смотреть ей в лицо, смущенный, он искал слова, чтобы объясниться, но они никак не сходили с языка. — Может, расскажешь? — Сейчас что ли? — Ну да, я вообще-то никуда не тороплюсь. Даня снова начал краснеть, как жеманная девица и смачно выругался по этому поводу, он хотел встать, отстранив Алену, но она не дала. Девочка приложила пальчик к его губам, когда он собирался, сказать, что-то резкое и прошептала: — Тише, я никому не расскажу, правда, мне просто интересно.. Да и ты ведь знаешь про меня кое-что, так что это будет справедливо, обменяться тайнами.

Даня весь напрягся и несколько минут сидел молча, Алена ждала, она не дала ему даже застегнуть джинсы, нежно отстранив его руки. В конце концов, она не собиралась сидеть на нем голой, в то время как он был бы полностью одет. Ее пальцы играли с его влажными волосами на голове, всем своим видом она показывала, что готова слушать, наконец, Даня расслабился и нехотя заговорил: — Когда я уходил в армию, у меня была девушка Таня, мы встречались три года, и она обещала мне себя, когда я дембельнусь, я ее очень любил. До этого мы просто обнимались и целовались, ничего не было, Танька говорила, что еще не готова. Полтора года она мне письма писала, в любви клялась, обещала, что дождется. А когда в котельной, случился пожар, и я сильно обгорел, Танька приехала в госпиталь увидела меня в бинтах и капельницах и тут же взяла обратный билет. Сказала, что не собирается всю жизнь со мной уродом возиться. Так я и остался со своими ожогами и девственностью один на один. Смешно, правда? – закончил он, растянув губы в горькой улыбке. — Нет, не смешно, — прошептала Алена и, откинув пряди пшеничных волос с его правой щеки, нежно провела пальцами по его шраму.- Как это случилось, как ты обгорел? — На новый год, мы с пацанами выпили хорошенько и подрались. Я обиделся на всех, и пошел из казармы в катальную, в подсобку спать, там теплее было. Котельщик наш Митька, тоже там пьяный валялся. Вот мы и дрыхли, пока котлы не рванули от перегрева, потому что за давлением никто не следил. Митьку сразу насмерть, а я ведь в подсобке на койке спал, дверь заклинило и я начал задыхаться от дыма и пара, а когда выбил, в меня пламя так и полыхнуло. Одежда на мне загорелась, и я кинулся к выходу, через полыхающий проход, когда выбежал в сугроб упал и кататься начал, да тут и ребята подоспели. В общем скорая приехала и меня в госпиталь увезли, там и провалялся пол года. С Танькой расстался. А потом мать с отцом меня в частную клинику поместили, когда в запас уволился. Врачи надо мной колдовали, но шрамы все равно не исчезли, нужно операции делать дорогие, а денег на них нет. Вот я и останусь на всю жизнь уродом. А после Таньки вообще с девками встречаться не хотелось, да и они меня сторонились, как священник борделя. – Даня замолчал, его лицо потемнело от горьких воспоминаний.

Даня весь напрягся и несколько минут сидел молча, Алена ждала, она не дала ему даже застегнуть джинсы, нежно отстранив его руки. В конце концов, она не собиралась сидеть на нем голой, в то время как он был бы полностью одет. Ее пальцы играли с его влажными волосами на голове, всем своим видом она показывала, что готова слушать, наконец, Даня расслабился и нехотя заговорил: — Когда я уходил в армию, у меня была девушка Таня, мы встречались три года, и она обещала мне себя, когда я дембельнусь, я ее очень любил. До этого мы просто обнимались и целовались, ничего не было, Танька говорила, что еще не готова. Полтора года она мне письма писала, в любви клялась, обещала, что дождется. А когда в котельной, случился пожар, и я сильно обгорел, Танька приехала в госпиталь увидела меня в бинтах и капельницах и тут же взяла обратный билет. Сказала, что не собирается всю жизнь со мной уродом возиться. Так я и остался со своими ожогами и девственностью один на один. Смешно, правда? – закончил он, растянув губы в горькой улыбке. — Нет, не смешно, — прошептала Алена и, откинув пряди пшеничных волос с его правой щеки, нежно провела пальцами по его шраму.- Как это случилось, как ты обгорел? — На новый год, мы с пацанами выпили хорошенько и подрались. Я обиделся на всех, и пошел из казармы в катальную, в подсобку спать, там теплее было. Котельщик наш Митька, тоже там пьяный валялся. Вот мы и дрыхли, пока котлы не рванули от перегрева, потому что за давлением никто не следил. Митьку сразу насмерть, а я ведь в подсобке на койке спал, дверь заклинило и я начал задыхаться от дыма и пара, а когда выбил, в меня пламя так и полыхнуло. Одежда на мне загорелась, и я кинулся к выходу, через полыхающий проход, когда выбежал в сугроб упал и кататься начал, да тут и ребята подоспели. В общем скорая приехала и меня в госпиталь увезли, там и провалялся пол года. С Танькой расстался. А потом мать с отцом меня в частную клинику поместили, когда в запас уволился. Врачи надо мной колдовали, но шрамы все равно не исчезли, нужно операции делать дорогие, а денег на них нет. Вот я и останусь на всю жизнь уродом. А после Таньки вообще с девками встречаться не хотелось, да и они меня сторонились, как священник борделя. – Даня замолчал, его лицо потемнело от горьких воспоминаний.

Алена поцеловала его в губы и прошептала: — Можно? – ее пальчики легли на пуговки его рубашки, Даня медленно кивнул. Ее руки принялись быстро расстегивать одежду. Она до сих пор не видела его обнаженное тело, его шрамы. На какое-то мгновение Даня передумал и перехватил ее руки, но потом отпустил. «Пусть уведет и ужаснется» — подумал он, может тогда ему больше не захочет с ней видится и он забудет о ее существовании. Но Алена не отвернулась и не скривилась, она распахнула его рубашку и слегка приспустила с правого обожженного плеча. Ее пальцы пробежались по изуродованной коже, опустились на ребра и погладили волнистые рубцы. Алена отметила, что у Дани обгорела, только правая часть тела, в то время как левая осталась невредимой. Поразительный контраст между нормальной кожей и опаленной, ее руки прикасались то к одной половине стройного, подтянутого тела, то к другой. — Какой ты красивый, – вдруг произнесла она, ошеломив этими словами Данилу, этого он явно не ожидал. Отвращение, призрение, все что угодно, но только не комплименты. — Был, — с горечью произнес он. — Ты и сейчас очень красивый, просто не все это видят, а я вот вижу, — уверенно ответила девочка и, нагнув голову, прикусила его сосок.

Алена поцеловала его в губы и прошептала: — Можно? – ее пальчики легли на пуговки его рубашки, Даня медленно кивнул. Ее руки принялись быстро расстегивать одежду. Она до сих пор не видела его обнаженное тело, его шрамы. На какое-то мгновение Даня передумал и перехватил ее руки, но потом отпустил. «Пусть уведет и ужаснется» — подумал он, может тогда ему больше не захочет с ней видится и он забудет о ее существовании. Но Алена не отвернулась и не скривилась, она распахнула его рубашку и слегка приспустила с правого обожженного плеча. Ее пальцы пробежались по изуродованной коже, опустились на ребра и погладили волнистые рубцы. Алена отметила, что у Дани обгорела, только правая часть тела, в то время как левая осталась невредимой. Поразительный контраст между нормальной кожей и опаленной, ее руки прикасались то к одной половине стройного, подтянутого тела, то к другой. — Какой ты красивый, – вдруг произнесла она, ошеломив этими словами Данилу, этого он явно не ожидал. Отвращение, призрение, все что угодно, но только не комплименты. — Был, — с горечью произнес он. — Ты и сейчас очень красивый, просто не все это видят, а я вот вижу, — уверенно ответила девочка и, нагнув голову, прикусила его сосок.

Она немного потерзала его грудь, а потом стала целовать обожженное плечо, ребра, живот. Даня снова застонал, ее ласки действовали на него магнетически. — А ты расскажешь мне, почему спишь с Максимом? — хриплым шепотом спросил он, отрывая ее от уже полюбившегося ей занятия. — Ты хочешь это услышать? — Да. Алена посмотрела ему в глаза и глубоко вздохнула, ее история была не намного веселее, а воспоминания причиняли такую же боль. — Я сплю с ним с 12-ти лет, — девочка умолкла, когда услышала удивленный возглас Данилы, а затем продолжила, когда он промолчал — Мы иногда играли с ним в одну игру, во время которой, он меня всегда раздевал до трусиков, говорил, что он доктор, а я его пациентка. Максим осматривал меня, измерял температуру, а потом назначал лекарство, в виде поцелуя в губы. Мне эта игра нравилась, мы делали, что-то запретное, неприличное и от этого жутко интересное, я тогда еще не совсем понимала, что это плохо, мне просто было сильно любопытно и все. Порой он, заставляя меня целовать его в, ну ты понимаешь, говорил, что так делают все хорошие сестры, и я делала. Однажды мы вот так играли, как обычно, родителей не было дома, и Макс внезапно повалил меня на кровать и стянул трусики. Я заплакала, он стал каким-то грубым, такого раньше не было.. Максим сказала, чтобы я перестала ныть и закрыла глаза, потому, что он сейчас сделает мне срочную операцию. И я закрыла, а Макс навалился на меня, тяжело дыша, раздвинул мои ноги и воткнул. Мне было дико больно, и я стала плакать и вырываться. Но на все мои просьбы перестать, Макс не реагировал, и только стал быстрее двигаться. Мне казалось, что он вставил мне м

Она немного потерзала его грудь, а потом стала целовать обожженное плечо, ребра, живот. Даня снова застонал, ее ласки действовали на него магнетически. — А ты расскажешь мне, почему спишь с Максимом? — хриплым шепотом спросил он, отрывая ее от уже полюбившегося ей занятия. — Ты хочешь это услышать? — Да. Алена посмотрела ему в глаза и глубоко вздохнула, ее история была не намного веселее, а воспоминания причиняли такую же боль. — Я сплю с ним с 12-ти лет, — девочка умолкла, когда услышала удивленный возглас Данилы, а затем продолжила, когда он промолчал — Мы иногда играли с ним в одну игру, во время которой, он меня всегда раздевал до трусиков, говорил, что он доктор, а я его пациентка. Максим осматривал меня, измерял температуру, а потом назначал лекарство, в виде поцелуя в губы. Мне эта игра нравилась, мы делали, что-то запретное, неприличное и от этого жутко интересное, я тогда еще не совсем понимала, что это плохо, мне просто было сильно любопытно и все. Порой он, заставляя меня целовать его в, ну ты понимаешь, говорил, что так делают все хорошие сестры, и я делала. Однажды мы вот так играли, как обычно, родителей не было дома, и Макс внезапно повалил меня на кровать и стянул трусики. Я заплакала, он стал каким-то грубым, такого раньше не было.. Максим сказала, чтобы я перестала ныть и закрыла глаза, потому, что он сейчас сделает мне срочную операцию. И я закрыла, а Макс навалился на меня, тяжело дыша, раздвинул мои ноги и воткнул. Мне было дико больно, и я стала плакать и вырываться. Но на все мои просьбы перестать, Макс не реагировал, и только стал быстрее двигаться. Мне казалось, что он вставил мне м

46

46