— У меня есть парень.

Произнесла она, когда я только приблизился, чтобы поцеловать её в первый раз.

«Что же ты раньше молчала?» — возмутился я про себя.

Мы прошли немалый путь: знакомство, цветочки, и вот оно: первое свидание, кино-домино, проводы домой.

— Мне всё равно, — накрываю её губы своими.

Она целуется как профессионалка: начинает нежно, посасывая края. Постепенно входит во вкус: заигрывает с языком, полностью сливается в танце.

У меня скромный но достойный опыт. И всё же Алёна удивляет умением целоваться. Неприятно удивляет. Когда понимаешь, что умение не возникает само собой.

Может быть, думаю я, она боялась, что сообщение о парне отобьёт у меня охоту. А теперь, когда я согласился, она чувствует благодарность за понимание.

Понимание её щекотливой ситуации.

«Войди в моё положение, — хочет сказать она. — У меня есть парень, и я не могу так просто избавиться от него. Я боюсь сказать ему, что не люблю его. Может быть, я боюсь расставаться, потому что не хочу причинить боль. Вот такое моё положение. Помоги мне!»

И пока она так думает, или я думаю, что она так думает, мы целуемся, оба как с цепи сорвались, доказывая, что не лыком шиты.

Алёне двадцать лет, мне — 25. Познакомился с ней в магазине. Вернее догнал на улице и взял телефон. У неё длинные почти до пояса распущенные русые волосы. Ровные, гладкие, как в рекламе шампуней. Мордашка простая, но симпатичная. Девочка-припевочка, каких тысячи. Маленькие черты лица: носик, губки, лобик. Она сама очень худая и вытянутая. Рост примерно метр семьдесят, средний. Груди почти не наблюдается. Когда мы познакомились, на ней были белые джинсы в облипку, чёрная водолазка, на ногах — сандалики. Поэтому оценить фигурку была возможность. Она легко дала телефон, легко обозначила готовность встретиться. Всё было легко и просто до этого самого момента.

У неё есть парень!

У неё есть парень, а она целуется как сумасшедшая. И что мне теперь с этим делать?

Ей придётся расстаться, если она хочет встречаться со мной, а не с ним. Но как сказать ей об этом, чтобы не вызвать панику. Наши отношения только заморачиваются, а уже столько сложностей.

Я ухожу домой в раздумьи.

***

Алёна говорит, что попрощалась с бывшим, но мне в это слабо верится. Слишком уж легко она от него отмахнулась. И мне всё преподнесла, как будто не было никаких разборок. Просто сказала: прости-прощай, и он согласился.

Но это не важно! Алёна в первый раз пришла ко мне в гости на чай. Я снимаю однокомнатную квартирку в одном районе. Очень удобно встречать и провожать Алёну. Она как будто сама напросилась в гости. Я только заикнулся, а она сразу согласилась. Не спешу заваривать чай. В конце концов я джентльмен и не собирался накидываться на неё, как только мы переступим порог.

Вечер проходит по моим правилам: романтика, музыка, свечи. Алёна тащится: у неё очаровательная улыбка, руки растирают коленки под столом. Она волнуется, я не меньше её думаю о предстоящем.

Мы переходим в зал и быстро сближаемся. Поцелуй переходит в поглаживание. Её нежная длинная шея пульсирует под губами. Белая блузка легко расстёгивается, белый бюстик плотно прижимается к плоской груди.

У Алёны нет груди, только сосочки торчат. Ахиллесова пята русой стройной красавицы. Она плоская как доска, тощая как подросток, но я люблю её за мордашку и волосы. Ничего не могу с собой поделать. Волосы — моя слабость. Я вдыхаю их аромат, купаюсь в водопаде, играю с ними, наматывая на кулак, оттягивая маленькую женскую головку для поцелуя.

Алёна ведётся. Обнажение груди — ещё один шаг к сближению. Я ласкаю соски бесконечно долго, давая понять, что обожаю именно такую грудь. Ей нечего стесняться. Незачем втягивать плечи и становиться боком, когда я рядом.

— Такие сладенькие, — я вылизываю ореольчики сосочков.

Детская рука Алёны скользит вниз по рубашке, останавливается возле ремня, змеёй проскальзывает под него и находит член. Сжимает его так, что маникюр покалывает кожу. Она водит меня, целуя шею. Терпеть дальше нет сил.

Стягиваю с неё джинсы, трусики. На твёрдом плоском лобке кучерявится подстриженная полоска кустиков. Волосики обрываются там, где начинается складочка. Гладко выбритая, манящая, детская.

Наш первый секс переходит в демонстрацию возможностей. Я стараюсь показать, что готов на всё, но и Алёна не отстаёт. Моя инициатива и ласки клитора языком находят продолжение в одновременном минете.

Очень интересно. Она сосёт ровно, гладко, как будто занимается такими вещами каждый день. Опять одолевает неприятное ощущение, что твоя девушка прошла курс молодого бойца с отличием.

И трахается она тоже профессионально: запрыгивает сверху, когда я делаю передышку. Продолжает трахать меня, показывая, что умеет не только лежать раздвинув ноги. Снизу тоже не знает покоя: выгибает дугой спину, скребёт мне ягодицы как кошка, постукивает пяточками, трётся оттянутыми носочками об бёдра. Она легко складывается пополам, выставляя игрушечное детское влагалище для работы. Как она только собирается рожать? Всё это, похоже, её очень заводит: губу нижнюю как закусила вначале, так и не отпускает. Взгляд такой блядский, прикован к моим глазам: типа «еби меня милый, ты же видишь, как я страдаю тут без траха». Стонет то ли притворно, то ли реально, то ли чтобы дополнить реальность. Не поймёшь её. То ли она кончает так бурно, то ли подыгрывает, чтобы кончить бурно.

Во всём этом действии чувствуется суровый налёт большого опыта. Невысказанного, переходящего в минет с окончанием в ротик. И это только первый секс с Алёной.

***

Я трахаю маленькую костлявую попку с остервенением. Сегодня я видел бывшего парня Алёны. Он подошёл к ней на улице, приобнял за талию. Я только попрощался с ней и стоял, провожая взглядом любимую девочку, когда это случилось.

Сначала я хотел подойти и поговорить, но потом увидел реакцию Алёны и обомлел. Она положила ему руку на пояс. Так они и пошли в обнимку в сторону её дома. Я последовал за ними. Ревность, переходящая в ярость, разрывала сердце на мелкие кусочки. Но первая волна гнева спала, уступив место коварству. Я следил за ними.

Это был огромный детина, бывший боксёр, как потом выяснилось.

Они подошли к подъезду, долго общались о чём-то. Потом он поставил её на ступеньки, поцеловал в губы — она не сопротивлялась — и пошёл. Вот так просто! Поцеловал взасос, а она даже глазом не моргнула!

Я не спешу высказываться. Если она по-прежнему испытывает к нему чувства, то почему спит со мной? Может, боится сделать тому парню больно? А мне, значит, не боится…

Я трахаю её с остервенением, выколачивая из этой костлявой суки любое желание. Как она может так поступать со мной?!

— Что-то ты сегодня в ударе, — Алёна удивлённо посматривает в мою сторону, когда всё заканчивается. — Случилось что-то?

— Я видел тебя сегодня с другим парнем.

— А-а-а, это… — её женский мегамозг лихорадочно работает, но ничего не может придумать. Она сдаётся: — Прости, я боялась тебе говорить. Я не могу от него избавиться, — голос Алёны наполняется страхом и виной. — Я сказала ему, что всё кончено, но он говорит, что ничего не кончено и продолжает преследовать меня.

— Ты спишь с ним?

— Нет.

— Целуешься?

Молчит. Потом:

— Ну хорошо. Я же говорю, что боюсь его. Он какой-то сумасшедший. Говорит, что убьёт меня и себя, если я брошу его.

«Вот оно что, — я тяжело вздыхаю. — Шантаж».

— Значит ты всё-таки спишь с ним, — говорю уже более спокойным голосом.

— Тебе это так важно?

Мне это так важно?! Она трахается с другим парнем, а потом со мной, а потом снова с ним…

— Когда вы в последний раз занимались сексом? — я даже не сомневаюсь, что это было.

— Вчера, — тихо отвечает она.

Вчера! Офигеть! Позавчера со мной, вчера с ним, сегодня снова с мной.

— Теперь ты меня бросишь? — спрашивает она робким голосом.

— Почему ты думаешь, что он убьёт тебя? — сменяю тему. — Это обычный шантаж.

— Я знаю, — Алёна вздыхает.

— А со мной почему решила встречаться?

— Ты мне нравишься.

И всё! Я ей нравлюсь, тот её запугал. И всё! Эта сука нашла себе двух кобелей, и они ебут её целыми днями по очереди. Я тоже парень не маленький, она — петьдесятка, мы по сотке. Понятно, что ей нравятся высокие и здоровые. Это не я её выбрал, а она меня. Пятьдесят килограммов развратного нежного мяса любят, когда молотки делают из неё отбивную. Вот она — современная девушка без комплексов и царя в голове! «Шлюха!» — хочется заорать на неё.

Вместо этого в душе наступает тупящее успокоение. Она опять лезет ласкаться. Спускается поцелуями по груди — так она просит прощения. Всасывает обмякший член и полирует его начисто губами, вытягивает очередной оргазм получасовым минетом. Какая же она сука! Готова сосать хуй, только чтобы не чувствовать себя виноватой! Ненавижу её, ненавижу!

И люблю.

***

Я пришёл к ней в гости. Сидим, общаемся, вдруг звонок в дверь. Алёна подходит к домофону, потом возвращается в комнату.

— Ты не мог бы спрятаться на минутку где-нибудь. Я только диск возьму, и он сразу пойдёт.

— Куда спрятаться? И почему я должен прятаться?

— Ну пожалуйста! — нежный взгляд Алёны ищет понимания.

Какая же она дура! Я тоже, трус и тюфяк. Залажу под кровать.

Слышу, как они идут по коридору. Дверь открывается, и в комнату входят ноги: сначала её — в джинсах и с красным педикюром со стразами под прозрачными чулками, потом его — массивные, в чёрных толстых носках и тоже джинсах.

Я лежу на спине, забившись к самой стенке, и едва дышу. Вокруг в комках пыли валяются какие-то карандаши, ручки и старый прозрачный файл. Возле самой батареи в угол забился мячик от настольного тенниса.

Я смотрю на их ноги. Молчание.

Алёна сильно волнуется. Её ноги нервно трутся одна об одну и вальсируют по комнате.

— Ты чё? Волнуешься? — он подходит к ней, и она перестаёт мельтешить по комнате. Его широко расставленные ноги оккупируют всё её пространство. Его нога в полтора раза больше её.

— Не сейчас, — она пытается отойти к окну. — Пожалуйста! — сколько страха в её голосе. — И только не здесь.

Он следует за ней по пятам и зажимает у окна.

Она продолжает сопротивляться. Я слышу шум борьбы, шорох одежды и её сдержанное мычание. Наверное он засунул ей свой язык в рот.

Настойчивый ублюдок.

Внезапно её как будто силой ставят на колени.

Неужели она будет делать ему минет? Вот сука!

Я аккуратно сдвигаюсь верхней частью тела в их сторону. Теперь мне отлично видно, как она сопротивляется.

Я вижу его только до пояса. Она сидит перед ним на коленях, повернувшись ко мне спиной. Её русые волосы распущены и водопадом спадают ей на плечи.

Он крепко зажал её головку в своей руке и не даёт ей вырваться. Да она уже и не пытается. Безвольно подчиняется его движениям. Свободной рукой он нервно расстёгивает ширинку, выдёргивает из трусов свой длинный и мягкий, как варёная колбаса, член и тут же напяливает её голову на свой пах.

— Вот так, детка, пососи его.

Двумя руками он держит её голову, полностью спрятав в ней свою колбасу. Она пытается вырваться, мычит, давится, упирается ему в бёдра, но он крепко вцепился в неё.

Он оставляет её на секунду в покое и окончательно скидывает с себя джинсы, оголив накачанные ноги и торс. Он стоит перед ней в одних носках. Его член похож на черенок от лопаты — такой же толстый и гладкий. На конце — большая головка, как у племенного жеребца. Тяжёлые яйца, одно чуть выше другого, перекатываясь, оттягивают толстую розоватую мошонку, которая двумя тонкими кожаными складками крепится к стволу члена.

Пока он раздевается, она сидит молча, опустив руки на колени, опустив подбородок, и смиренно ждёт.

Это пиздец!

— Давай не здесь. Я тебя очень прошу! — никогда не слышал, чтобы она так жалостливо о чём-то просила.

— Да че ты, — он хватает её за голову и, играя, вновь, и вновь грубо запихивает ей в рот головку своего члена. Она давится, но не сопротивляется.

Какая же она сука! Готова покорно сосать этот боксёрский член и даже давиться им.

Он отпускает её, но ненадолго. Одним рывком резко стягивает с неё одновременно джинсы и кружевные белые трусики, которые я подарил ей на 14 февраля. Ставит раком, в позу, от которой она тащится. Она прогнула спину и закрыла глаза. Похоже, она просто хочет, чтобы всё это поскорее закончилось. Майку он натянул ей на шею, соски торчат из-под белоснежного лифчика.

Как она, должно быть, обожает эту позу!

Он наотмашь шлёпает её по голой жопе, и звон эхом разносится по комнате. Она взвизгивает и подлетает от неожиданности, но тут же послушно ставит локти на прежнее место и, выгибаясь, оттопыривает свой костлявый зад. Её глаза по-прежнему закрыты в немом повиновении.

Я рассматриваю её красивое личико. Небольшая родинка слева на подбородке, которая так нравится мне, светится необычно ярко.

Боксёр тем временем натягивает презерватив, опускается на колени за ней и с рыком вгоняет в неё свой черенок до самого основания. Жёстко и бескомпромиссно, вцепившись в бёдра так, что она не может выскользнуть.

Она издаёт протяжный страдальческий стон, в котором слышится боль, переходящая в удовольствие. Она зажмуривается, а по щекам текут редкие слёзки. Он начинает её грубо трахать.

Кряхтя, он вгоняет в неё свой кол снова и снова. Из своего положения я вижу, как его яйца, разгоняясь, врезаются в её лобок и отскакивают назад, чтобы повторить всё сначала. Есть что-то животное в нём. Он дерёт её, как жеребец дерёт тощую кобылу. Мощно и широко бьёт бёдрами в её упругий зад. Каждый удар посылает волну по её телу. Волна начинается с её костлявого зада, который шлёпается, как кирпич, на его кол, ломается, но не лопается, отскакивает и снова стремится вернуться к форме попы. Волна бежит дальше по её телу, наполняя желатиновым дрожанием её детские сосочки.

Он крепко держит её за плечи и не даёт этой волне распространиться за пределы его хватки. Она извивается и выгибается под ним, зажатая спереди и сзади. Пряди её льняных волос, раскиданные по плечам и спине, подлетают, сползают вниз, путаются и сбиваются. Она закусила нижнюю губу и больше не морщится. Теперь она просто стонет с закрытыми глазами.

Я уже давно возбудился и приспустил штаны.

Внезапно он достаёт из неё свой член и срывает с него презерватив.

— Кто ты? — он рычит над ней и огромной волосатой клешнёй хватает её за тонкую шею. Его огромный член напрягается и передёргивается.

Ему что, мозги на боксе так отбили, что он забыл, с кем начал трахаться?

— Я — грязная шлюха, — она выгибается и морщится явно от боли. Её покорный голос наполнен страхом и раболепием.

Я в шоке.

— Не слышу, — он ревёт на неё, как прапорщик на рядового на плацу, и ещё сильнее сжимает за горло.

— Я твоя грязная шлюшка, — она как будто вспоминает правильный ответ и с надеждой в голосе произносит эти слова.

Сколько же он дрессировал её, чтобы добиться таких результатов?!

— Чего ты хочешь?

Снова приступ амнезии?

— Засади мне его в зад, — робко и без энтузиазма.

— Что? Я не слышу, — снова рёв.

— Засади мне его глубоко в зад, — уверенно и жизнерадостно.

Просто в голове не укладывается, он собирается трахнуть её в зад!

Он спускает в ладошку обильный плевок и обволакивает головку члена в этой слюне. Потом встаёт и начинает медленно опускаться на неё, направляя одной рукой свой черенок ей в жопу. Она мычит и мотает головой. Наверное, он запретил ей кричать. Иначе бы она орала, как ненормальная. Слёзы снова хлещут у неё из глаз. Её лицо исказилось от боли и страдания. Теперь понятно, почему он поставил её раком. Чтобы не видеть всего этого кошмара.

Но он не спешит трахать её в жопу. Он до конца вогнал в неё свой шест так, что яиц не видно, и замер, ожидая пока она успокоится. И действительно. Она приходит в себя и снова дышит ровно, слегка приоткрыв рот.

Его движения мягкие и едва заметны. Он по-прежнему глубоко в ней, но уже наносит лёгкие поршневые удары. Она вытягивает руку под себя и начинает ласкать свою тощую киску. Её глаза томно закатываются.

— Трахни меня, — она шепчет едва слышно.

— Попроси вежливо.

Её рука судорожно трясётся под клитором.

— Трахни меня! Пожалуйста! — её сладкий голосок звучит очень трогательно.

Вежливая девочка. Уверен, что весь этот спектакль специально для меня.

Он послушно ускоряется и принимается агрессивно забивать в неё свой кол. Его движения становятся всё хаотичнее, она тоже теряет самоконтроль.

Он хватает её за волосы и собирает их в хвост. Похоже, он собирается кончать. Она стонет всё громче и движется ему навстречу. Она смотрит себе на живот и резко убирает руку, видимо, оставляя ему возможность довести её до оргазма через задний проход.

— Да! Да! Засади его поглубже! — она выкручивает голову назад. Её взгляд наполнен нежной мольбой. Её лицо искажается от вожделения, зрачки закатываются, а брови ползут вверх.

Он с рёвом оттягивает её голову за волосы, потом толкает вперёд, вдавливает её лицо щекой в махровый ковёр и начинает кончать.

Его массивная клешня почти полностью уместила в себе её изящную головку и придавила её к ковру. Его жилистые пальцы запутались в её длинных волосах, разбросанных по ковру, и впиваются ей в глаза, рот и нос. Она смотрит перед собой стеклянным животным взглядом, широко открыв глаза и рот, а в горле у неё застыл немой стон.

В этот момент наши глаза встречаются. Изо рта у неё течёт слюна, а всё лицо покрыто красными пятнами. Она, не моргая, смотрит невидящими глазами сначала на меня, потом переводит свой взгляд на мой член. Её язык непроизвольно вываливается, упирается в ковёр и начинает облизывать пересохшие губы. Она закатывает глаза в экстазе. Зрачки уходят вверх, оголяя белые глазные яблоки. Всё её тело содрогается от оргазма, а глубоко в её груди рождается первобытный стон. Боксёр совсем озверел. От его ударов её тело швыряет взад и вперёд, а соски превратились в мельтешащие пятна.

Она заставляет себя снова открыть глаза и смотреть туда, где мой член извергает сперму на прозрачный файл. Я придерживаю файл за край, чтобы сперма не вылетела из-под кровати. Боксёр с рёвом заливает в её зад свой бак спермы. Она переводит свой стеклянный обезумевший взгляд на меня, и теперь этот взгляд полон похоти. Она ещё дальше высовывает язык и продолжает облизывать им палец боксёра и свои губы, которые совсем недавно сосали мой член, которые теперь просят спермы.

Она ведь просит спермы?

Боксёр тяжело сопит, уткнувшись носом ей в копчик. Похоже, он в полной отключке. Он отпустил её голову, обхватил её снизу и продолжает по инерции теребить соски. Я осторожно тяну файл двумя пальцами к ней. Сперма густой нежной глазурью перекатывается в центре файла.

Она замечает мои старания и жадно следит за моей рукой. Когда файл уже близко, она не спеша скользит рукой мне навстречу, перехватывает файл и вытягивает его к себе.

Она больше не боится, что я рассержусь. Я знаю это. Я прочитал это в её неподвижном сытом взгляде в тот момент, когда мы все трое кончили одновременно. Она хищно слизывает всю мою сперму с файла. Её похотливые голубые глаза неотрывно следят за мной. Она снова проголодалась. Сперма вязким яичным белком стекает у неё по языку на подбородок, на родинку. Она вытягивает губы в трубочку и всасывает в рот слизкие сгустки. Она играет с тягучей спермой и не спешит её глотать. Наконец, она показывает мне открытый рот, полный белесой, как жидкое мыло, спермы. Я киваю, и она глотает. Она высовывает язык, чтобы показать, что там ничего не осталось. Я киваю и улыбаюсь. Я знаю, что она только что таким образом попросила прощения.

Но её развратный взгляд требует ещё. Она продолжает водить язычком по губам и томно хлопать ресницами.

Я уже давно не сержусь на неё. Это обычная дворовая шлюха. Когда боксёр уходит, Алёна возвращается в комнату. Девочка исходит паром: растрёпанный волосы смялись и болтаются на спине, румяное лицо горит пламенем страсти, руки от стыда не находят места. Её только что трахали жёстко и во все дыры. При мне. Я видел, как она кончала, затраханная через задний проход. Я вообще не подозревал, что она способна на такое. Что девушка способна на такое.

— Ты не сердишься? — Алёна облизывает губы, вкус моей спермы ещё наполняет её рот. Девочка мягкая и тёплая, как глина, побывавшая в руках мастера. Боксёр разогрел её, подготовил для меня. Не знаю, что с ней теперь делать. Ей мало одного кобеля, мало и двух. Ей нужна рота солдат, чтобы насытиться. Она бы щёлкала их как семечки. Эта ненасытная развратная сука — теперь я понимаю, зачем ей второй парень. Она возбуждается от одной мысли, что её ебут несколько партнёров. Она бы хотела попробовать одновременно с двумя, тремя. Но пока что довольствуется тем, что есть.

Она не испытывает сомнений, моральных терзаний. Выкладывает всё, как есть: боксёр — бывший, но и нынешний. Ты — моя любовь, но меня потрахивают ещё и на стороне. Так что извини.

Мне всё равно. Я уже решил, что ничего серьёзного у нас с ней не будет. Честно говоря, она сама выставила себя в таком свете. Она сама довела ситуацию до абсурда. Сама лезет сейчас целоваться, спускается на коленки и делает минет, как до этого делала его боксёру.

Я надеваю презерватив, а она уже выставила голый зад.

— Кто ты? — подыгрываю, показывая, что ничего не забыл.

Она вздрагивает, задумчиво крутит ляжками прежде чем ответить:

— Я твоя шлюха!

— Не слышу!

— Я твоя шлюха! — громко и уверенно.

— Чего ты хочешь?

Она ломается. Вижу боковым зрением, как коварная улыбка застывает на её губах.

— Засади мне его в зад.

Её рука уже скользит к лобку, она натирает клитор, предвидя развязку.

Я влетаю в растраханный анус по самые яйца так, что громкое «чмок» хлюпает из щели.

Я даже рад, что есть боксёр, который её дрессирует. Пускай он будет, бывший парень, нынешний. Один, несколько. Пускай трахают её в жопу, если ей так хочется.

Она улетает оргазмическими стонами высоко за пределы слухового восприятия. Поначалу я думал, что она притворяется, но теперь точно знаю, что она обожает секс, обожает грубый развратный секс с разными партнёрами. Это её фетиш, её тайная прихоть, как мазохизм, переходящий в нимфоманию.

Я стал следующим в веренице партнёров. Не знаю, хватит ли меня надолго, но пока что я долблю её в анус. Она кончает так же бурно, как с боксёром.

Срываю презерватив и выдрачиваю очередной оргазм ей в ротик.

В этой шлюхе есть потенциал, сперма во рту добавляет кармы, есть три рабочие дырки. Она научилась удовлетворять своих кобелей, обслуживать их по очереди. Не удивлюсь, если завтра она найдёт третьего, четвёртого, если не скажет мне, просто продолжит трахаться налево и направо, боясь причинить боль бывшим. Сестра милосердия раздаёт секс-пайки, ебите меня все, у меня нет бывших.

У меня есть парень.