Краткое содержание предыдущей части:

Они встретились в поезде. Она – жестоко изнасилованная своим отцом и убежавшая из дома девушка, он – скучающий прожигатель жизни. Доверившись своему попутчику, показав ему чудовищные травмы изнасилования, девушка забывается беспокойным сном. Что сулит ей эта встреча?

Мы стояли в ванне под потоками мягкого белого света, друг напротив друга. Нагие и мокрые. Смотря на неё, на её смущённое, чуть опущенное лицо и ниже, на ровные грудки, оканчивающиеся милыми розоватыми сосочками, я очень осторожно взял в руки её ладони, которыми она стыдливо прикрывала свою промежность, покрытую весьма редкими, но длинными лобковыми волосами. Живота у девушки не было, я рассмотрел краешек девичьих половых губ и даже пимпочку клитора, запрятанную меж лепестков кожи.

Лена не выдернула руки из моих ладоней, напротив, подняв глаза, девушка позволила мне рассмотреть себя всю, держа свои ладошки в моих.

Мы недавно вымылись, мыльная пена всё ещё клубилась под нашими голыми ступнями. Всё также стоя в ванне, я осторожно намыливал плечи и спину девушки, спросив её разрешения, намылил и ягодицы, развернув Лену спиною к себе. Попка у девушки уже прошла, по крайней мере, она не выказывала никаких признаков дискомфорта, кроме как лёгких моментов стеснения, когда моя мокрая ладонь осторожно юркнула между её ягодицами, слегка нащупав самое тайное…

И вот сейчас мы стояли друг напротив друга, стояли в ожидании, намереваясь совершить тот последний шаг, который отделял нас друг от друга. Держа Лену за руки, смотря ей в глаза, я словно бы просил у неё разрешения… когда произошло страшное. Стены ванной комнаты, внезапно, с громким треском обрушились, разверзся пол, и мы, дико крича, уцепившись друг в друга, стоя в ванне, устремились вниз, прямо к земле с высоты моего десятого этажа…

Поезд дёрнулся, заскрипел тормозами и встал. В окно светил фонарь, до моего слуха донёсся характерный звук ночного полустанка: информационные объявления и звуки соседних составов. Ещё несколько часов назад я бы со всех ног помчался на платформу, чтобы как запуганный шкoльник поспешно перекурить, но только не сейчас. Я даже сел на полке, взял со столика пачку сигарет… и увидел её. Лена лежала на своей полке напротив меня, освещаемая светом из окна, но что-то в ней было не так. Встав на ноги, внимательно присмотревшись, я понял в чём дело.

Теперь девушка лежала на спине, сбросив на пол купе пальто, чуть приоткрыв рот и немного разведя в стороны ноги. За время пока я спал, Лена успела раздеться. В одних лишь своих белых трусиках и в свитере лежала она подо мною, спящая и такая… беззащитная, доступная мне. Осторожно присев на полку рядом с нею, осматривая её всю, я коснулся пальцами ткани её трусиков, чуть сдвинул её, приоткрыв восхитительно нежный тёмный покров её лобка.

Девушка открыла глаза ровно в тот момент, когда я приоткрыл её половые губки, видные, как и в моём сне. Со страхом выдохнув, Лена резко привстала на руках, заработав ногами, вжимаясь в заднюю стенку, ударившись в неё затылком.

— Ты… раскрылась во сне, – прошептал я, блестя в полутьме глазами, продолжая рассматривать девичье тело.

— Не надо… прошу тебя, – зашептала Лена, мелко дрожа, впиваясь ногтями в полку, смотря на меня мокрыми блестящими глазами.

— Ты красивая, – прошептал я, смотря на полуоголённый девичий лобок.

— Спасибо, – после продолжительной паузы ответила она.

— Ты меня для этого взял с собою? – добавила она чуть громче, шмыгнув носом, еле заметно кивнув на свою нижнюю часть тела, от которой я не отводил своего взгляда.

— Утром будем в Москве. Я помогу тебе найти квартиру, с работой тоже что-нибудь придумаем. Первое время, если ты не против, поживёшь у меня…

— Меня будут искать, – обречённо проговорила Лена, уже не впиваясь ногтями в полку, словно бы мы вели беседу, и она не лежала предо мною в приспущенных трусах.

— Будут, но в столице не найдут. У тебя документы с собою? – спросил я, когда поезд едва заметно дёрнулся, набирая ход.

— Да, а что? – удивилась девушка, уже полностью успокоив свои руки.

— Не потеряй, – я перевёл взгляд на окно, на убегающий в сторону полустанок.

Поезд уже вовсю бежал по заснеженной равнине, а мы всё молчали. Через семь часов будет столица. За окном еле заметно начало светать.

— Ты хочешь, чтобы я их сняла? – шепнула Лена, коснувшись пальцами резинки своих приспущенных трусиков.

— Да, – шёпотом отозвался я, протянув руку, включив светильник над её головой, и пододвинулся к краю полки, давая девушке место для манёвра.

Уже совсем успокоившись, Лена молча уцепилась пальцами за резинку своих трусов, упёрлась в полку ступнями, приподнимая ягодицы, двинула руками. Когда она, приподняв ноги, стягивала трусики с щиколоток, уже при свете, я разглядел саму её промежность, таинственное пространство у неё между ногами, тёмную нежную поросль и бледно-розовую расселинку, чуть приоткрытую и манящую к себе. Салфетка, прилепленная к ягодицам девушки, оторвалась, и спикировав в воздухе, упала здесь же.

Справившись с трусиками, девушка вновь вытянулась на полке подо мною, закусив губу и держа трусы в ладони, свесив руку к полу. Лёжа в одном лишь свитерке, сжимая в руке свои трусы, Лена напряжённо смотрела на меня, а я ощущал, как в моих штанах всё свербит и крутит.

— Ты красивая… – вновь повторил я, медленно поднимая руку, осторожно кладя её на оголённый живот девушки, краем ладони касаясь границы девичьих лобковых волосков.

Чуть помедлил, проведя руку ниже, покрывая ладонью девичьи половые губы, ощущая приятное тепло и едва заметную влагу. Взглянул в лицо Лены, словно спрашивая у неё разрешения, и осторожно просунул пальцы между её ногами. Девушка вздрогнула, чуть шире развела ножки и учащённо задышала, ощущая мои пальцы между своими половыми губами, раздвигающие их, касающиеся её клитора.

Теперь уже мы оба учащённо дышали, она – от физического возбуждения, я же – от осознания обладания этой девчонкой, такой потерянной и потерявшейся в этой непростой, серой и опасной жизни. Приподнявшись на руках, Лена, вдруг, прильнула ко мне, всхлипнув, обхватив руками мою шею, прижимаясь щекою к моей.

— Ну… ну… маленькая, – зашептал я, вставая на ноги и обнимая девчонку за спину.

Я хотел осторожно отстраниться, но Лена почему-то обхватила мои бёдра ногами, повиснув на мне. Встав на ноги с девушкой на себе, поддерживая её под ягодицы, стараясь не дотрагиваться до её израненного ануса, ощущая кончиками пальцев жар и влагу её лона, я переместился вместе с нею на свою полку. Усевшись, ощущая мягкость её щеки, я, не думая ни о чём больше, резко привстал, на миг отпустив спину Лены, и резким движением стянул с себя свои спортивные штаны вместе с трусами. Крепче обхватив меня за шею, стоя коленями на полке, девушка оказалась вровень с моим членом, восставшим и давно уже готовым.

— Ты… правда хочешь этого? – шепнул я, ощущая под пальцами Ленин свитер.

Девушка несколько раз кивнула головой, не отпуская меня, всё также прижимаясь ко мне щекой. Осторожно привстав, я аккуратно поставил Лену на ноги. Света светильника было достаточно, чтобы видеть её всю. Девушка стояла передо мною как в том сне, держа ладошки внизу живота, смотря в пол, лишь только в свитере. Мой член бесстыдно торчат кверху, изнывая от желания. С шумом сглотнув, я почти прижался к Лене, членом к её животу, ощущая едва заметные покачивания вагона.

— Не бойся меня, – шепнул я, обнимая рукою девчонку за талию, по самой границе её свитера, едва не касаясь голых ягодиц.

— Всё хорошо, – моя вторая рука поползла по её животу, под футболкой и свитером, пока не коснулась бугорков груди.

Продолжая нашёптывать ей нежности, прижимая девушку к себе, я осторожно гладил грудь Лены, играя с её сосками, невольно задирая свитерок, обхватывая грудки всей ладонью. Лифчика на ней не было.

— Снимем? – участливо шепнул я девушке на ухо, положив обе ладони на её ягодицы.

Лена отрицательно помотала головою, потупившись, глядя всё также в пол. Не став настаивать, я скользнул девушке между ног, проведя пальцами по её нежной шёрстке. Девушка всхлипнула, словно бы её переполняли эмоции, теснее прижимаясь ко мне. Поглаживая её половые губы, я весь трепетал от желания, чувствуя, что Лена уже давно готова.

— Вот так, – я осторожно подтолкнул свою попутчицу к столику, справедливо решив, что хлипкая конструкция вполне выдержит вес её тела.

Не вжимая её в столик, защищая ягодицы девушки своею ладонью, я осторожно усадил девушку на него, всё помня, чуть вбок, на бедро.

— Ничего не бойся, – добавил я, шире разводя её ноги и ловко высвобождаясь из штанов, следя, чтобы девчонка не упала.

Завершив все приготовления и разгибаясь, ещё раз бросил взгляд между разведёнными ногами Лены, на её, как я предполагал, девственную промежность, доставшуюся мне, и обнял её рукою за талию.

— Я тебя буду держать, отклонись назад и ложись, – проговорил я, вставая на мыски и ставя правую ногу на полку, ещё шире раздвигая девичьи ноги.

Медленно, как перед чем-то очень важным, придерживаемая мною, Лена опустила спину на столик, по диагонали, ровно к окну, держась руками за края откидного столика.

— Ты мой первый мужчина, – проговорила она, смотря в потолок, не поднимая головы, подтвердив моё предположение.

Не знаю, насколько ей было удобно так лежать, мне же было удобно вполне. Привстав на мыски, слегка упираясь в стол рукой, дабы не обрушить всю эту конструкцию с девушкой во главе, я склонился над Леной, поддерживая рукою член. Девушка набрала в грудь воздуха, живот её провалился, и я, трепеща, приставил головку члена к её половым губам, даже не думая о том, что сейчас испытывает эта девчонка, в эмоциональном и в физическом смысле.

Выдохнув через нос, осторожно раздвигая головкой члена её плоть, я медленно пошёл вперёд, ощущая трепыхание девичьего тела подо мною. Было непередаваемо. Я никогда ещё не лишал девушку невинности. Узкая дырочка сопротивлялась, но нехотя пропускала меня вперёд. Лена чуть слышно стонала, зажмурив глаза, а я продолжал свой путь, ощущая её влагу и жар.

— Ай-й! – звонко выкрикнула девушка, когда я упёрся в её дверцу, выгнулась подо мною, до белых костяшек вцепившись пальцами в край стола.

— А-а-ай! – громко и жалобно выкрикнула она, лишь только я подался вперёд, ещё глубже проникая в неё, овладевая ею и завладевая.

Мне тоже было больно и чертовски приятно. Стенки влагалища девчонки растягивались, словно не желая впускать меня в свои объятия, пока я упорно проникал в девичье лоно и не торопились отпускать, когда я двинулся назад. Увеличивая темп, подавшись вперёд, я принялся остервенело лупить девчонку своим пахом, рискую скинуть её со стола, отдавшись порыву животной похоти.

Тоненько крича, вся съёжившись, Лена вскинула руки, упираясь ими в стекло окна, пока я, раз за разом, лупил её влагалище своим членом, позабыв обо всём, отпустив стол, обхватив ладонями девичьи бока.

— Хватит! – сквозь слёзы прокричала девчонка, мотая из стороны в сторону головой, изгибаясь на столе, с разведёнными и свисающими к полу ногами.

Как сквозь вату слышал я её плач, выдёргивая член, брызжа тугой струёй спермы на Ленин живот, забрызгивая её свитер, стряхивая последние тягучие капли на лобок девушки, глядя на раскрытые половые губы и струйку крови, сочащуюся между ними. Не так она себе представляла свой первый раз, да и я думал, что всё будет несколько иначе. Воспользовавшись салфеткой всё из той же пачки, я быстро стёр со столика красные следы, вторую салфетку опустил на промежность девушки.

Лена тихонько плакала, не отнимая ладоней от лица, с краснеющей салфеткой между ногами, пока я приводил в порядок и себя.

— Такое бывает… прости. Ты сама хотела, – процедил я, скомкав в руке испачканные салфетки, и натянул штаны.

На душе было гнусно, словно бы у меня не встал. Вероятно, сказывался недосып и томительное заключение в этом говённом поезде. Ужасно хотелось курить.

— Вот… одевайся, – стараясь говорить как можно мягче, я поднял с пола и подал девушке её трусы.

Я нервно чиркал зажигалкой, пока Лена, уже стоя на полу, одевала их, отвернувшись от меня, продолжая шмыгать носом. И подал ей джинсы.

Сожалея, что остановок не будет до самой Москвы, я уселся на полку, на ту, на которой спала Лена, предварительно отложив в сторону её пальтишко, служившее ей подушкой. Лена оделась, уселась напротив меня, всё также вбок, обхватив себя руками, не произнося ни слова, откинувшись назад. Я уже пожалел, что взял её с собою, да и этот странный сомнительный секс… А может быть она сама всё это устроила, а я и не заметил, как попал в её сети?

— Лен, а где твоя мама? Как так получилось, что ты была одна тогда в доме, со своим… отцом, и она не пришла к тебе на помощь? – наконец спросил я, отвернувшись от окна и посмотрев на девушку.

За окном уже почти рассвело, показались первые признаки цивилизации, должно быть, до Москвы было уже недалеко.

— Она ушла из дома незадолго до того случая, после того, как отец избил её и изнасиловал… вместе со своим другом, – тихо проговорила она, отвернувшись в сторону.

И видя мои брови, взлетевшие вверх, начала свой рассказ.

Моя мама была очень хорошей женщиной. Много шутила, смеялась… Красивой она была, жизнерадостной. Это всё произошло тридцать первого декабря, вечером, перед самой новогодней ночью, превратившейся в ночь кошмара и ужаса.

Мы вернулись из магазина, я и мoя мaмa. Едва переступив порог квартиры, мы поняли, что происходит что-то неладное. В квартире стоял крепкий запах алкоголя, из комнаты раздавались пьяные мужские голоса. Поставив сумку на пол и разувшись, мама поспешила в комнату. Папа иногда выпивал, бывало, но я никогда не думала, что он позволит себе такое прямо… прямо перед самым новым годом!

Мама прошла по коридору и повернула в комнату, а я прислушивалась к происходящему, вешая на крючок своё пальто.

— Коль, ну что ты, право слово, как маленький? Уже готовый! А это кто с тобою, твой друг? – услышала я мамин укоризненный голос.

— Здрасти, – послышался заплетающийся ответ и стук стакана по столу, это был голос папиного друга.

— Верок, иди… давай, присаживайся с нами. Посидим, выпьем как полагается, – услышала я голос отца, такой же пьяный и заплетающийся.

— Как тебе не стыдно, Коль! – проговорила мама с негодованием.

Я стояла в коридоре, не видела, что происходило в комнате, но буквально слышала её тяжёлое от злости, дыхание.

— Тогда сходи водочки ещё купи… Верок… – пролепетал отец, и в этот самый момент мама в ярости вышла из комнаты.

Дальше произошло страшное. Лишь только мама показалась в коридоре, как в дверях вырос мой отец. Весь обросший, пьяный и шатающийся. Схватив маму обеими руками за плечо и горло, он буквально утащил её назад в комнату. Мама не ожидала такого. Громко вскрикнув, она ухватилась ладонью за угол стены и с громким испуганным вскриком скрылась в комнате. Меня сковал ужас. Несмотря на то, что папа частенько выпивал, он никогда не поднимал на маму руку.

— Папа! Папа… – испуганно заверещала я, идя по коридору, ощущая, как у меня подкашиваются ноги.

В следующий миг прозвучал звук хлёсткого удара, мама жалобно вскрикнула. В ужасе от происходящего, я подошла к дверному проёму и повернулась. Мама стояла на коленях, вся всклокоченная и бледная, упираясь в пол рукой, второю рукою она вытирала разбитый нос, растирая по щекам кровь. Отец стоял напротив неё, потирая кулак, смотря на маму сверху-вниз, весь почернев от ярости. Его друг, скалясь, сидел развалившись в кресле напротив, с пьяной улыбкой прикладываясь к бутылке.

— Да что ж ты за говно то такое?! – выкрикнул отец, наклоняясь, и ударил маму кулаком по затылку.

Мама оглушительно вскрикнула, растянувшись на полу и странно дёрнувшись. Я закричала, не веря в происходящее.

— Быстро в свою комнату пошла! – рыкнул отец, обернувшись ко мне, — Сука! – выругался он, отвернувшись и ударив маму ногой в бок.

В ужасе я попятилась назад, вжавшись в стену коридора, смотря, как отец неистово избивает маму ногами, не в силах вымолвить ни слова, ощущая лишь горячую влагу между ног и на бёдрах. Я обмочилась.

— Ещё хочешь?! – рявкнул мой отец, опускаясь на одно колено и хватая маму за волосы, дёргая рукой.

Она лишь тихонечко всхлипывала и подвывала, закрывая красными от крови ладонями разбитое лицо, лёжа на полу в центре комнаты.

— Сучка! – выплюнул отец, хватаясь за резинку маминых чёрных рейтуз, — Выпороть тебя надо! – он дёрнул рукой, обнажив мамины белые трусы.

Мать истошно закричала, переворачиваясь на бок, спиною ко мне, пока мой папа срывал с неё рейтузы, прямо на глазах своего друга, всё также сидящего в кресле, держа в руке почти пустую бутылку. Она, плача, умоляла его прекратить, когда он сорвал с неё рейтузы до щиколоток и ухватился за резинку её трусов.

Когда он резко и грубо сорвал с мамы трусы, его друг поставил бутылку на пол и с трудом встал на ноги, с интересом глядя на происходящее. Отец со всей силы шлёпнул ладонью по маминой ягодице, переместился ей в ноги и опустился на колени.

— Блядь! – заорал он, ударив ещё раз и ещё.

Мама захрипела от ужаса и стыда, видя, как папин друг подходит к ней, понимая, что он видит все её унижения и наготу.

— Коля, не надо!!! – из последних сил закричала она, а отец, раздвинув в сторону мамины ноги, прижимая коленом к полу её спущенные трусы, вынул из спортивных штанов свой член.

— Гадина! Всю жизнь мне перечишь! – выкрикнул он, упираясь рукою в пол, нависая над мамой, второю рукою вдавливая её голову в пол, с торчащим членом.

— В комнату свою пошла, я сказал! – гаркнул он, повернувшись ко мне, и опустился на стонущую мать, поддерживая в руке свой член.

Его друг стоял тут же, с выгнутым пахом, вдруг, он тоже опустился на колени, возле маминой головы, упираясь ладонями ей в лопатки…

Ещё слыша мамин рёв и крики, я кинулась в свою комнату, на ходу зажимая рот. Меня рвало. В комнате, лишь только я в ужасе захлопнула за собою дверь, меня вывернуло в угол. Я так и сидела в углу, в мокрых джинсах, слыша мамины крики и стоны, которые даже не могли перекрыть праздничные фейерверки. А когда часы пробили двенадцать, в тот самый миг, когда все семьи сидят за праздничным столом, папин друг проговорил, что он тоже хочет попробовать…

Лишь под самое утро всё закончилось. Услышав стон, я распахнула дверь. Мама, в одном лишь лифчике, вся избитая, в синяках и кровоподтёках, медленно выползала из той самой комнаты, где всё это и произошло. Из комнаты доносился громкий мужицкий храп. Мать еле-еле ползла к кухне, я же шла за нею, не веря, что всё это происходит на самом деле.

Мать заползла в освещённую кухню, послышались стоны и кряхтения. Когда я вошла, она сидела на табуретке за столом, спиной ко мне. На её бёдрах, на синяках я заметила густые следы спермы, мама оглушительно заплакала, согнувшись и уронив голову на стол.

— Мама… – прошептала я, дотрагиваясь до её синюшного плеча.

— Уйди! Уйди!! Уйди!!! – завизжала она, подорвавшись и со всей силы стукнув кулаками по столу.

Зазвенела приготовленная салатница, забренчали кружки и вилки, я отшатнулась назад.

— Подожди, – вдруг зашептала мать, обернувшись и схватив меня за запястье своей слабой ладонью.

— Сходи… в комнату и принеси мне… мою одежду, какую найдёшь, они… они все спят, – чуть слышно прошептала она, одними лишь разбитыми губами, смотря на меня красным заплывшим глазом, и вновь зашлась в безудержном горьком плаче.

Я кинулась в комнату, вновь борясь с приступами рвоты. В комнате на полу спали пьяные мужики, в воздухе стоял запах алкоголя, пота и спермы. Дрожа от страха, я подобрала с пола мамины рейтузы, кофту и разорванные трусы. На полу тут и там виднелись капли спермы и крови, я нашла даже несколько маминых чёрных волос. Стараясь не дышать, я вернулась на кухню, положив на стол перед мамой ворох её одежды.

Почти не дыша я смотрела на мамино изувеченное тело, на её защипанные ягодицы, пока она одевалась, стоя спиною ко мне и держась за стол, безудержно всхлипывая и не смотря на меня. А потом, даже не одевая верхнюю одежду, лишь сунув ноги в сапоги, выбежала из квартиры. Как во сне я принялась убираться на кухне, прислушиваясь к звукам из комнаты…

Я не буду рассказывать, что было, когда проснулись эти выродки, ничего, в принципе, и не было. Папа даже не спросил у меня где мама, а друг его и вовсе ушёл из квартиры, стеная и хватаясь руками за голову. Скажу лишь, что мамы я больше не видела, но потом я узнала, что она живёт у своей подруги. А папа ей даже ни разу и не позвонил…

— Почему ты не сообщила в полицию? – хрипло спросил я, не замечая, что уже вовсю курю, приоткрыв окно.

Лена ничего не ответила, лишь сцепила руки в замок, не отрывая взгляда от своих коленок. Глядя на неё, я подумал, что влез в какое-то непонятное дерьмо с этой ненормальной семейкой, с этой странной девушкой. Теперь я был почти уверен, что она сама залезла ко мне в купе и раздвинула передо мною ноги. Меня самого стало подташнивать. За окном уже мелькали окраины столицы.

— Москва через пять минут! Собирайтесь! – услышал я из коридора тот самый хамоватый голос проводницы.

— Москва через пять… – открылась дверь нашего купе, в дверном проёме показался толстый силуэт проводницы.

— Люба! В третьем купе курят! Как остановимся, вызывай полицию, и блядь эту безбилетную тоже сдай! – завопила она, обжигая меня злым взглядом, и с шумом захлопнула дверь.

— Чёрт, – я выбросил в окно кулёк с пеплом и встал на ноги.

— Одевайся, нам надо выйти первыми, – я встал на ноги, подняв с полки свёрнутое Ленино пальто.

На пол из кармана выпал паспорт девушки. Торопясь, сняв с крючка свою куртку и одевшись, я без всякой задней мысли засунул документ в карман своих штанов. Лена уже была готова, не имея вещей, она уже стояла возле двери купе, ожидая меня.

— Пошли, – я подталкивал её вперёд, идя по коридору вагона, пытаясь обогнать первых пассажиров, готовящихся побыстрее покинуть опостылевший им поезд…

— До свидания, – улыбнулся я проводнице возле самой двери.

— Прощайте, – зло процедила она, отворачиваясь в сторону, не смотря на нас с девушкой, а мы вышли на перрон большого города.

Мы шли по перрону, проталкиваясь сквозь столпы разношёрстных москвичей и гостей столицы. Лена во все глаза таращилась по сторонам, опасливо прижимаясь ко мне. За собой я вёз сумку на колёсиках, держа во второй руке лёгкую дорожную сумку. Дойдя до самого здания вокзала, я посмотрел за угол, за забор, зная, что там круглосуточно обитают водилы, готовые предложить своем услуги любому жаждущему.

— Лен, подожди меня здесь, я схожу договорюсь насчёт машины, заодно вещи закину, – проговорил я, отойдя с девушкой к дымящейся урне.

Девушка кивнула, во все глаза смотря на людской муравейник. Покидая вокзал, я обернулся, в последний раз взглянув на свою попутчицу. Лена стояла такая худенькая, в своём пальтишке и в шапочке, в этих самых потёртых джинсах, крутя головой во все стороны, пока людская толпа не заслонила её от меня.

— Командир, куда поедем?! – перебивая друг друга, ко мне кинулась ватага частников, один из них даже изъявил желание помочь мне с моим багажом.

— На ВДНХ, – ответил я, уже всё для себя решив, направляясь к первому попавшемуся автомобилю.

Захлопнув багажник, я расположился в салоне на переднем сиденье.

— Так это мы сейчас, вмиг домчим, – радуясь, что именно он сорвал куш, на водительское кресло прыгнул поджарый усатый человечек, поспешно заводя двигатель, словно боясь, что я могу передумать и предпочесть другого извозчика.

Обернувшись, глядя на удаляющееся от меня здание вокзала, я почувствовал, что что-то словно бы мешает мне сидеть. С удивлением приподнявшись в кресле и сунув руку в карман штанов, я вытащил на свет Ленин паспорт.

— Хм, – с удивлением протянул я, полистав документ, и сунул его в карман своей куртки.

Конец