Наступающий год мы решили встретить вдвоем. Нам не хотелось идти в шумные компании, как повторялось на протяжении нескольких предыдущих лет. Тем более был повод — в уходящем году мы связали себя священными узами Гименея, официально став половинками друг друга. А так как предстояло встретить год лошади, то решили внести в наш праздник определенный колорит этого грациозного животного.

Договорились, что Маша готовит стол и придумает себе два соблазнительных наряда, а я — развлекательную программу. Я предупредил жену, что программа будет эротической, поэтому белья на моей любимой быть не должно. — Хорошо, мой выдумщик! — хихикнула Маша, выслушав мои соображения, и чмокнула меня в щёку. Конечно, я тут же схватил её на руки, повалил на диван и щекотал до тех пор пока она не сдалась и... Впрочем, я отвлёкся.

— А давай придумаем спор? — предложила вдруг Маша, натягивая юбку, которую я сорвал с неё. — Если кто-то откажется выполнить желание, то проиграет и... и... и... все каникулы готовит завтрак. Она с торжествующей улыбкой посмотрела на меня.

— Договорились, — быстро согласился я, решив, что проигрыш мне ни за что не грозит.

Две недели до праздника мы занимались приготовлениями. Старались делать это незаметно друг от друга, но получалось не всегда. Тогда я делал вид, что не вижу лоскутов ткани, валяющихся на полу, а она — что не замечает распечатки на журнальном столике.

Наконец, наступил день Икс — 31 декабря. Мы заранее накрыли стол, а потом я отослал любимую переодеваться в спальню, запретив ей появляться в зале до тех пор, пока я не позову. Без четверти двенадцать я закончил приготовления и разрешил моей принцессе войти.

Когда Маша, чуть смущённая, с лукавой улыбкой предстала передо мной, у меня перехватило дыхание. Надетое на ней, одеждой можно было назвать с большой натяжкой. Обтягивающая синяя юбчонка с глубоким разрезом сбоку, едва прикрывающая треть бедра, крошечное болеро, застёгнутое на две серебряные пуговки, открывающее моему взору плоский животик, синие же чулочки. И... всё! Сзади на талии, как раз над соблазнительной попой, был прицеплен хвост из синей мишуры. А роскошные волосы, рассыпавшиеся по плечам, действительно выглядели настоящей гривой.

Видимо, моё лицо выражало такую гамму чувств, что Маша вдруг покраснела и, потупив свои зелёные глазищи, спросила игривым голоском: — Тебе не нравится? Она чуть отставила свою стройную длинную ножку, обутую в черную крошечную туфельку на шпильке. Я сразу почувствовал, что вряд ли смогу насладиться вкусностями, стоящими на столе. В голове завертелась только одна мысль — сразу накинуться на эту лошадку!

Действительно, у моей жены было на что посмотреть и от чего потерять голову. Невысокий рост, умопомрачительные ножки, завораживающие изумрудные глаза, в которых, когда она смеялась, вспыхивали золотые искорки, кругленькая попка, сейчас едва прикрытая, а под синим болеро — восхитительные маленькие грудки. Да, сейчас они были скрыты так называемым жилетом, но... Я провёл языком по губам, представив, как осторожно дразню напрягшийся сосочек, как беру его в рот и втягиваю вместе с бледно розовым ореолом... Мммннн... Я почувствовал, что мне стало жарко. Пришлось расстегнуть рубашку. А брюки сразу стали тесными в паху. — Почему же? — усмехнулся я и попытался взять себя в руки, — мне нравится всё.

Я усадил жену за стол и, открыв шампанское, произнёс первый тост:

— За тебя, моя любимая, моя ненаглядная!

— За тебя! — отозвалась Маша, нежно улыбаясь и трепеща ресницами над вспыхнувшими щеками.

У неё была феноменальная способность смущаться от любого моего комплимента. И я с удовольствием пользовался этим, беззастенчиво вгоняя жену в краску.

Мы чокнулись и, пригубив шампанское, поцеловались. Маша со смехом оттолкнула меня, понимая, что я пытаюсь перейти в наступление.

— Нет-нет! Мы так не договаривались! — запротестовала она. — Новый Год ещё не наступил, а ты уже...

— Ну, хорошо, хорошо... — я поднял руки, — сдаюсь... готов потерпеть до Нового года.

Про себя добавил: «Осталось подождать всего пять минут и тогда держись!».

Поздравление президента, бой курантов, первый тост за Новый год, пузырьки шампанского, приятно щекочущие нос, — праздник начался, как обычно. Мы с Машей обожаем традиции. Затем я принёс две одинаковые коробочки, в одной из которых лежал подарок. — Трам-пам-пам, — пропел я, — сударыня, угадайте ваш подарок!

Я опустился перед женой на колено и протянул ей коробочки.

— Тааак, — Машка прищурилась и сразу ткнула пальчиком в золотую коробочку, — вот, мой подарок тут.

Раскрыв упаковку, она взвизгнула от восторга — там лежало изящное колечко.

— Ура, ура, ура! — надев кольцо, жена резво запрыгала вокруг ёлки. — Раз я угадала, ты должен исполнить моё желание!

И она сняла с ёлки синий конвертик. Всего таких конвертиков было около двадцати, в каждом из них — задание. Содержимое синих придумала она, содержимое красных — я.

Открыв конверт, она сама прочла задание для меня — рассказать новогодний стишок. Но по нашим правилам сделать это нужно было как-то эротически. С ухмылкой глядя на сидящую за столом жену, я вышел на середину комнаты и медленно, как заправский стриптизёр, расстегнул рубашку. Распахнул её и стянул с себя, откинув прочь.

От восторга глаза Маши расширились, покусывая губы, она едва сдерживала смех. И вот я стою около ёлки обнажённый до пояса и проникновенным голосом, с выражением, декламирую:

Посмотри в дверную щёлку...

Ты увидишь нашу ёлку! Наша ёлка высока, Достаёт до потолка, И на ней висят игрушки От подставки до макушки! Красота, красота, Наша ёлочка густа! Не достать нам до макушки — Вот какая высота!

При этом я то и дело трогал ширинку, изображая руками, что веду речь вовсе не о ёлке, а о своём члене.

На моей последней фразе Маша не выдержала и расхохоталась. Она буквально каталась от смеха, и перед моим взором мелькнули её ноги, гладкий соблазнительный лобок, чувственный животик. Трусики моя любимая действительно не надела. Я решил положить конец этому веселью и перейти к главному блюду вечера. «Иначе, — подумал я, — окончательно съеду с катушек, как голодный волк, наброшусь на мою куколку, и вечер тут же закончится, потому что потом я не выпущу свою добычу». — Так нечестно! — заявил я. — Я тоже хочу подарок.

— Хорошо, давай, — согласилась Машка, вытирая слёзы, выступившие от смеха.

Она тоже предложила мне выбрать из двух коробочек. И счастье улыбнулось мне вдвойне — не только угадал подарок, но и получил восхитительное желание! Моей Длинноножке выпало дать мне слизать с её груди шоколадный крем. «Ну, держись, — подумал я, — сейчас уж я не упущу своего!».

Вот моя красавица расстегнула серебряные пуговки на жилете, оголив грудь. Моё сердце подпрыгнуло! Но я постарался взять себя в руки. Маша, лукаво улыбаясь, ложечкой мазнула кремом по соскам. С нарочито равнодушным видом я подошёл, склонился над ней и сначала несколько раз поцеловал её грудь вокруг соска, потом втянул его в рот, слизывая крем, и лаская вкусную пуговку, перекатывая её губами и языком. Моя рука скользнула к попке и сжала упругую половинку. Ее соски напряглись, Маша застонала, но оттолкнула меня, решив соблюсти ритуал.

— Всё, всё, Костя, хватит! — запротестовала она. — Про попку не было ни слова.

Пришлось отступить. После очередного тоста мы решили перейти к шоу-программе, первым номером которой был мужской стриптиз. Я вышел переодеться. Вернулся, включил музыку и начал. Я просто двигался под музыку, имитируя движения стриптизёров, и медленно избавляясь от рубашки и брюк. Остался в одних плавках.

Потом я взял Машу за руку, поднял с дивана и вывел на середину комнаты. Начал изображать ласки, не касаясь её, проводя руками в миллиметре от её тела. Потом, дразня её, стал иногда касаться груди, на долю секунды заводить руку между ножек, и сразу же отдёргивать назад. Моя девочка возбуждалась. Грудки напряглись. Маша смотрела на меня расширившимися глазами. Она явно хотела продолжения.

Я немного отступил от неё и снял с себя последнюю деталь одежды — плавки. Подошёл к жене сзади и, продолжая дразнить её тело мимолетными ласками, упёрся членом ей в попку. Она подалась навстречу ему. Я нагнулся, взял край юбки и потянул вверх. Стал ласкать её между ног. Мой член опять уперся в её попку. Она была сильно возбуждена. Щёлка буквально текла. Продолжая держать её к себе спиной, губами я ласкал её грудь, а рукой теребил нежные мокрые складочки. Потом оторвался от груди, и вошёл в любимую сзади. Остановился, дразня её. Маша застонала и стала двигаться сама, а я в это время ласкал её клитор. Через минуту мы кончили. Номер был завершён блестяще. Подхватив свою любимую на руки, я усадил её на диван.

— Никогда не думала, что ты такой классный стриптизёр, — засмеялась Маша, придя в себя.

После небольшого перерыва, концерт продолжался. Теперь была её очередь. Она исполняла новогоднюю песню.

Маша появилась в плотно запахнутом коротком бархатном халате светло-игреневого цвета и синих сапожках. На шее у неё висело что-то типа галстука из нескольких переплетенных нитей.

Сев на диван, моя любимая запела и одним чувственным движением скинула халат.

Во время исполнения песенки Маша то и дело поворачивалась ко мне попкой, плавно покачивала ей из стороны в сторону, заставляя моё «достоинство» всё сильнее выпирать из брюк.

Потом она стала расхаживать по комнате, бесстыдно виляя попой. Я, имитируя восторг фанатов, пытался прикоснуться к «звезде», в самых интимных местах. Она уворачивалась, но не всегда. К концу песни было заметно, что её губки намокли, а брюки у меня неприлично топорщились.

— А теперь, дамы и господа, — взяв микрофон в руки, тоном заправского конферансье произнёс я, — исполнители номеров награждаются фантами с ёлки.

Маша захлопала в ладоши. Смеясь, мы выбрали друг другу конверты.

Ей выпало задание поласкать меня, но не руками и не ртом. Маша с чувственной улыбкой грациозно подошла ко мне сзади и, выгнувшись, потёрлась о мою спину грудью, лаская меня своими сосками. Затем зашла вперёд, повернулась попкой и потёрлась о меня ягодицами, вжимаясь мне между ног. Я опустил руки ей на талию.

— Куда?! — засмеялась моя жёнушка и отпрыгнула, шлёпнув меня по руке. — Опять нарушаешь!

В моем конверте было задание сказать развратный тост. Мы налили шампанского, я подошёл к Маше, провёл пальцем по её мокрой щёлке, и опустил палец в свой бокал. Она вспыхнула, прикрыла ладошкой смущённую улыбку.

— Я хочу выпить этот искристый напиток за мою любимую жёнушку, с которой жизнь становится приятнее, а вино вкуснее, — проникновенно произнёс я хрипловатым полушёпотом и залпом осушил бокал.

Маша взвизгнула от восторга и захлопала в ладоши. А потом вдруг сорвала с ёлки ещё один красный конверт.

— Я хочу ещё! — блеснув глазами, заявила она и быстро распечатала его.

Ей досталось ласкать себя в коридоре нашей квартиры при полностью открытой входной двери. Она вопросительно посмотрела на меня, но я в ответ пожал плечами — мол, желание есть желание... Мы вышли в прихожую, и я распахнул двери настежь.

— Если ты не хочешь, то можешь спокойно отказаться, — предупредил я с усмешкой, помня о нашем споре.

— Ещё чего?! И не подумаю! — упрямо тряхнула гривой волос и, показав мне язык, моя жена озорно сверкнула своими зелёными глазами. — Я намерена выиграть спор, — предупредила она. Я пожал плечами и, скрестив руки на груди, встал в дверном проёме. Всё-таки из подъезда немного тянуло сквозняком, и так я пытался заслонить от него свою голенькую красотку.

— Отойди, пусть будет по-честному, — попросила она.

Сейчас её упрямство мне нравилось.

Потом под музыку Маша стала плавно скользить ладошками по своей фигурке. При этом она поворачивалась с такой чувственной грацией, что у меня перехватило дыхание. Прижавшись к стене спиной и уперевшись в неё согнутой в колене босой ножкой, моя красавица стала играть своими грудками. Улыбаясь одновременно трогательно и вызывающе, как умела только она, Маша смотрела мне в глаза, словно говорила: «Это я делаю для тебя». Я, как заворожённый, пожирал взглядом её напрягшиеся груди с припухшими сосками, и всю её такую открытую и раскрепощённую с мурашками на нежной золотистой коже.

Вдруг Маша съехала по стене и, раздвинув колени, стала ласкать себя между ног. Она уж не сдерживала стонов, а её фигурка содрогалась от охватившего её возбуждения. И я не выдержал такого зрелища. Захлопнув двери, шагнул к ней. Рывком поставил её, заставив поднять руки вверх и удерживая их одной своей рукой, прижал мою восхитительную лошадку к стене. Уже совсем теряя голову, я впился в её мягкие тёплые губы властным обжигающим поцелуем. Маша ответила мне, со стоном принимая мой язык в свой вкусный ротик. Наши языки сплетались в каком-то голодном порыве. Это был неистовый поцелуй двух сошедших с ума людей.

Не отрываясь от её губ, и всё так же удерживая над головой её руки, я рванул свою ширинку. Маша охватила ногами мою талию, повиснув на мне, и пропустила меня в своё истекающее жаркое лоно. Когда я одним толчком вошёл в неё, она вскрикнула и прижалась ко мне ещё сильнее. Я отпустил её руки, она сразу обняла меня за шею. Маленькие груди с остренькими вершинками вжались в мою грудь, и я ощутил, как колотится её сердце. Мы срослись с ней в единое целое. Я двигался всё быстрее, вторгаясь в свою маленькую жёнушку.

Когда взлетая к вершине, я в последнем порыве вошёл в неё до упора, Маша закричала и выгнулась на мне. А я, выжатый до капли, продолжая удерживать её на себе, утонул лицом в роскошной гриве моей лошадки. И вдруг тишину разорвал потрясающий взрыв фейерверка. Маша вздрогнула. — Ой, что это? — прошептала, с испугом глядя на меня.

— Это салют, дурочка, — я чмокнул её в кончик носа и поднял на руки. — Новый год же!

— Ааа, — она хихикнула и позволила отнести себя на диван.

— Вот, — она вдруг протянула мне синий конверт, — теперь твоя очередь.

— Пройтись до пятого этажа в трусах, — прочёл я вслух.

— Пожалуйста, — ухмыльнулась Маша, сделав в сторону дверей приглашающий жест.

И тут я понял, что лучше уж проиграть пари, чем выполнить это дурацкое задание. Из подъезда доносились громкий смех и крики гуляющих. Выйти сейчас на лестницу в полуголом виде и стать посмешищем — нет, ни за что! Заметив моё замешательство, Маша ехидно улыбнулась:

— Отказываешься, Косточка?

— Да, я отказываюсь, — тоже улыбнулся я.

— Значит, я могу заказывать тебе завтрак? — Маша повисла у меня на шее.

— Можешь, — кивнул я.

Мы оба засмеялись, и я разлил шампанское, ни капли не жалея о своем проигрыше.

А утром я принёс жене кофе в постель.