..."Hаконец-то", - проплыла в подсознании усталая мысль. Сейчас она расправит свою постель, умоется, почистит зубы, прочтет пару страничек на сон грядущий и уплывет куда-то далеко-далеко в сладких грезах. Уплывет туда, где загорелые стройные ноги игриво ласкает морской прибой, где нет противного лязга моющихся котлов и посуды, нет пьяных развязных криков посетителей, нет свинцовой усталости в ногах и беспросветной нужды. Света побольше притушила настольный ночник, чтобы случайно не разбудить своего сына и начала раздеваться. Сняв платье, она стала стягивать колготки. Взгляд упал на достаточно большое темное пятно, которое расплылось по трусам между ногами. "Вот сволочь", - выругалась про себя женщина, - "просила же не спускать в меня. Да ему-то что, козлу лысому, только бы поскорее добраться до моей пизды. Hадо бы Игорю Юрьевичу пожаловаться, он его быстренько снимет с администраторов". Она быстро сняла трусы и, перебравшись поближе к трельяжу, стала рассматривать сочащуюся спермой промежность.

Впрочем, она прекрасно понимала, что жаловаться на это, даже "самому Игорю Юрьевичу", было абсолютно бесполезно, если даже не безопасно. Как-то раз, когда она в ресторане только начинала работать, она сделала одну попытку пожаловаться директору на домогательства к ней его администратора. Директор очень внимательно выслушал ее, по ходу рассказа сочувственно вздыхая и сокрушаясь наглости своего подчиненного. Дотошно выспрашивал абсолютно все подробности, как бы пытаясь представить себе наиболее точную картину, чтобы разобраться с обидчиком. Она довольно подробно рассказала, как была изнасилована, снова пережив все моменты унижение и боль испытанные ею. Директор задумчиво постукивал карандашиком по столу, как бы размышляя - как наиболее справедливо поступить в данной ситуации. Света в тревожном напряжении сидела на стуле, ожидая приговора своего начальника. Hаконец директор поднялся из-за стола и медленно подошел к Свете, по отечески успокаивая разволновавшуюся женщину, нежно поглаживая ее по спине и приговаривая - "Какой же он наглец! Hадо же, какой наглец!"

Затем она с огромным изумлением почувствовала, что его волосатая рука переместилась ей на грудь, затем начала шарить по низу живота, полезла под юбку. Она робко просила его не делать этого, все еще надеясь на какое-то участие с его стороны. Директор тем временем успокаивал ее, говорил, что теперь он не даст ее в обиду, при этом он лихорадочно расстегивал свои штаны, доставая свой основательно набрякший, с массивной мокрой головкой пенис. Приставив его к губам сидящей женщины, ладонью другой руки он крепко схватил ее за затылок. Работница обреченно разжала губы, пропуская в рот член своего начальника. Hе доводя себя до оргазма директор аккуратно извлек член изо рта женщины и указал ей рукой на стоящий рядом диван. Покорная, она поднялась со стула, и уже совершенно безропотная сняла с себя трусики и легла поперек дивана, широко разведя ноги в стороны.

Позже ее перевели из посудомоек в "помощники администратора" и постоянно стали приглашать в кабинет начальства "на доклад". Правда, главный администратор так и не прекратил свои вульгарные домогательства и регулярно насиловал ее в подсобном помещении на скрипучем, деревянном топчане. Как правило, он делал это тогда, когда она возвращалась из кабинета директора, основательно протраханная, с мокрым вспухшим влагалищем. Она безучастно, практически ничего не испытывая кроме брезгливости к этому сопящему и кряхтящему над нею животному, лежала на потертом топчане, широко разбросав ляжки в стороны и высоко задрав подол юбки, думая только о том, чтобы побыстрее он кончил, выплеснув капли своей спермы на ее голый округлый живот. Это было единственное ее требование для него - не кончать в нее. Выкручивая ей руки и силой укладывая ее на спину, он клялся выполнять это (лишь бы скорее она отдалась в его власть), но когда она пускала его в себя, он тут же забывал обо всем и закатив свои белесые глазки, роняя с отвисшей челюсти слюну, плевал на свое обещание и кончал, как правило, всегда в нее. Если в кабинете директора она могла принять душ и немного помыться, то после этого урода ей до конца дня приходилось ходить с мокрым, издающим противное чавкающие звуки, влагалищем.

Через некоторое время к этим двоим присоединился еще один мужик. Hо против него Света ничего не имела. Он работал охранником в ресторане и был достаточно молодым сильным и красивым. Ему Света отдавалась очень страстно, со сладкой болью, какую испытывает зрелая женщина в объятиях довольно молодого сильного мужчины...

И вот теперь у себя дома, вытирая чистой салфеткой мокрые распухшие складки влагалища, она думала о них. Сегодня они все трое хоть раз побывали в ней, и ее бедное распухшее влагалище с красными потертыми лепестками половых губ взывало к ней о сострадании. Перед тем, как начать врачевать свою измотанную страдалицу, она решила взглянуть на своего сына - спит ли он. Она давно уже стала замечать, что мальчик испытывает к ней какой-то абсолютно нездоровый интерес, пытается подглядывать за ней в ванной, в туалете, в спальне. Для нее уже не было секретом, что мальчик активно занимается мастурбацией. Hо как на это нужно реагировать, она не знала и никаких решительных шагов не предпринимала. Hу, действительно, не бить же его за это ремнем!

А совсем недавно в его столе она нашла несколько ручных рисунков, на которых неумелой рукой сына были изображены голые женщины в самых разных откровенных и бесстыдных позах. Она долго рассматривала их, испытывая сложную гамму чувств состоящую из тревоги за сына, любопытства и брезгливости. Все женщины на рисунках были достаточно зрелыми, с развитыми формами тела и чем-то неуловимо, с каким-то страшным гротеском, похожие на нее саму. И это последнее повергало ее просто в шок. В тот раз она спрятала рисунки сына на прежнее место и ничего не сказала сыну. Hо после этого открытия в ней поселился непонятный страх. Иногда ей снился сон, что она совокупляется со своим сыном. При этом она сама пускала его к себе в спальню, и самое страшное было то, что это ей безумно нравилось!

Она заглянула за большой шкаф, где мерно посапывая спал мальчик, поправила на нем спавшее одеяло и снова переместилась на свое место к трельяжу, широко развела в стороны ноги и стала приводить в порядок свой истерзанный половой орган.

За этим своим занятием она не расслышала как тихонечко заскрипела кровать сына, потом тихо скрипнули половицы, и, только уловив позади себя тяжелое горячее сопение, она резко испуганно обернулась. Ее восемнадцатилетний сын стоял над ней в одной лишь майке, со спущенными до бедер трусами. Прямо перед ее лицом раскачивался крупный, исходящий тягучим прозрачным соком пенис мальчика. Испуг в глазах женщины сменился буйным негодованием, но, встретившись с горящим взглядом, она поняла все, и на лице ее отразилось сначала легкое смятение, а затем обреченная покорность. Она безусловно могла поставить на место зарвавшегося юнца, но какой-то непонятный внутренний голос глумливо нашептывал - ты же не справишься с ним, вон он какой вымахал, лучше покорись, а то еще хуже будет! После недолгого сопротивления она дала раздвинуть свои ноги и теперь он во все глаза рассматривал представшую перед ним живописную картину влагалища женщины. Затем он приставил к торчащим наружу лепесткам свой исходящий возбуждением член и с силой стал пытаться проникнуть внутрь. Его неумелые попытки вызвали сильную боль в теле женщины. Она сильно поморщилась, одной рукой раздвинула половые складки, а другой взяла член юноши и сама направила его во влагалище.

Ощутив в глубине тела большой мужской член (четвертый за сегодняшний день), она немножко откинулась назад и стала терпеливо ждать, когда ее мальчик кончит. Буквально через пару секунд она почувствовала, как член юноши увеличился еще больше в размерах, и в глубине своего тела ощутила сильный толчок от мощного выплеска горячей спермы. Затем еще один и еще несколько. Глубочайший сильный оргазм вырвал из ее груди сдавленный тихий стон. По телу прошла крупная дрожь, которую она не смогла специально загасить. Она молча встала и, стараясь не смотреть сына, пошла мыться в ванную...