От административных инноваций результата ждали все. Для телесного наказания виновного в организации вчерашней несанкционированной демонстрации всё было готово. Оставалась минута до начала порки согласно утверждённому протоколу — нагишом, только по ягодицам, девушкой-исполнителем наказаний, в присутствии приглашённой на экзекуцию супруги правонарушителя и выносивших вердикт четырёх женщин из состава суда присяжных для усиления моральных переживаний наказуемым стыда и унижения в процессе публичной порки. Как председатель суда, подписавшая последней вердикт о применении телесного наказания к организатору незаконной акции, — я понимала, что это жестоко и негуманно, но в то же время, в целях предотвращения очередного выступления оппозиции, — сделать это было необходимо, несмотря на то, что мне было искренне жаль этого задержанного и его симпатичную жену. У нас не было никаких сомнений, что перспектива быть публично высеченным девушкой полностью обнажённым, беспомощно, обречённо и открыто стоя у всех на глазах нагишом на подиуме с вытянутыми над головой и привязанными к перекладине руками, да ещё и в присутствии собственной жены, — заставят потенциальных правонарушителей задуматься о возможных последствиях своего участия в запланированной оппозицией на ближайшую субботу очередной несанкционированной демонстрации. Аресты и штрафы ситуацию уже не меняют. К ним привыкли. Остановить нарастающую лавину истерии и псевдо патриотизма можно было только таким радикальным способом. Либерализм закончился. Вчера суду присяжных было дано право выносить вердикт о степени виновности лица и вне зависимости от пола назначать в качестве наказания публичную порку розгами с определенным количеством ударов. Сегодня нам предстоит исполнить это впервые в соответствии с изложенными в протоколе правилами, под контролем судебных приставов.

Могу себе только представить, что чувствовал наш первый наказуемый таким способом (изображённый на фотографии, сделанной мной к этому рассказу), уже раздевшись полностью после осмотра врачом и теперь, стоявший напротив меня голышом между двумя девушками из состава суда присяжных, заслушивая ещё раз, постановление о наказании. Для того чтобы не продлевать мучительные минуты в ожидании начала унизительной экзекуции я старалась зачитывать казённые фразы постановления коротко, пропуская несущественные абзацы, которые уже прозвучали в зале суда. Когда закончила, спросила, всё ли понятно. Наказуемый мужчина слегка кивнул головой. Требовать от него, как положено, произнести вслух утвердительный ответ «да» я не стала. Покрасневший от стыда и униженный у всех на глазах, в том числе и на глазах у собственной супруги, он вряд ли смог бы произнести вслух что-то внятное. От такого стресса горло у него наверняка пересохло.

Когда его ввели в помещение, только вчера оборудованное для исполнения телесных наказаний, он держал сомкнутые руки прижатыми к телу чуть ниже живота. Судебный пристав указал место, где ему необходимо встать для заслушивания ещё раз решения суда, вынесенное присяжными час назад, теперь непосредственно перед приведением наказания к исполнению. Эта зажатая поза только подчёркивала его обречённость, уязвимость и беззащитность перед грядущей неотвратимостью публичной порки.

Пока я стоя перелистывала страницы толстой папки в поисках нужной, он и сам это понял и попытался продемонстрировать своё безразличие к происходящему. Он расцепил руки, сделал два шага вперёд встал между двумя девушками, поставив левую ногу на край стула, на котором сидела одна из них, а правую руку упер в бок, приготовившись слушать постановление. Всё это выглядело нелепо, и даже с трёх метров от него я заметила, как дрожит его тело, а лицо постепенно становится розовым от стыда. Всё время пока я зачитывала решение суда присяжных, он стоял в этом положении, стараясь не смотреть на свою жену и вообще в глаза присутствующим в этом помещении с высоким потолком, под которым его уже ждала толстая рейка, с перекинутой через неё верёвкой. К тому же он сразу понял, что когда на его руках закрепят кожаные манжеты с кольцом, продев в это кольцо верёвку, натянут её, чтобы ноги едва касались подиума, а тело оказалось фактически в подвешенном состоянии,- прикрыть свои гениталии он уже не сможет. Так, что стесняться нас, никакого смысла уже нет, его пенис находится в спокойном состоянии, хотя, как мне кажется, у мужчин эрекция вполне может наступить абсолютно спонтанно, даже в такой ситуации, если свои мысли они направят в соответствующее русло. На одной молоденькой девушке из состава суда, стоявшей напротив рядом со мной, была очень короткая юбка, почти полностью открывающая красивые, загорелые ноги. И вообще она выглядела очень эффектно. Если бы он сосредоточил свое внимание при зачитывании мной вердикта на ней, а не на пустой стене…., возбуждение могло произойти даже в такой ситуации. Он уже прекрасно понимал, что его обнажённого будут рассматривать все присутствующие со всех сторон, стоя вокруг подиума, а жгучий стыд от такого унизительного положения уже до самого конца заполнит всю его плоть. И останется у него только одна возможность для действий, — смириться с неизбежностью телесного наказания и вытерпеть эту экзекуцию до конца. Поэтому он решил вести себя, так, как будто находится среди нас полностью одетым.

Изначально, читая утвержденный в высших юридических инстанциях протокол регламентирующий порядок исполнения телесного наказания, я не понимала, зачем при этом так унижать мужчину или женщину. Да виноваты, будут наказаны, но зачем обнажать при этом полностью и пороть в присутствии моих разнополых коллег… Мне объяснили, что такое наказание это не только сама физическая боль, но и дополнительные факторы моральных страданий. Эмоции стыда и унижения. Только в совокупности одновременного воздействия этих факторов наказание будет эффективным. Пришлось согласиться, наблюдая пока действие только двух из них. Кроме этого, пороть административных правонарушителей этим регламентом предписывалось замоченными берёзовыми розгами. Вчера их в большом количестве привезли в суд на «газели», спилив только верхушки молоденьких берез, целый лес которых вырос на участке будущей застройки коттеджного поселка. По неизвестной мне причине, согласование проекта на этот участок затянулось, по моему, из-за прокладки каких-то коммуникаций и за четыре с лишним года там уже появилась небольшая берёзовая роща. Вот оттуда в суд и доставили, столь необходимый груз для того, чтобы им сечь потенциальных правонарушителей, первым из которых и стал этот симпатичный мужчина.

….Гибкий, длинный прут, со свистом рассекая воздух начал безжалостно впиваться в телесную плоть наказуемого. При этом он каждый раз выгибался вперёд, сжимая ягодицы, его пенис при каждом ударе заметно вздрагивал, невольно приковывая взгляды женщин. Возможно, у кого-то из присутствующих это вызывало определённые мысли и воображения, но отвернуться ему, при всём желании, было некуда, мы стояли вокруг, а он был фактически подвешен, едва касаясь ногами подиума. Исполнительница из всех своих девичьих сил наносила удары, стоя сбоку от наказуемого, стараясь, как мне показалось, не попадать по одному и тому же месту, но уже через пять минут смысла в этом не было, — обе ягодицы были полностью исполосованы. Свою работу она выполняла умело, с явным удовольствием, хотя делала это первый раз. Я была уверенна, будь на месте мужчины молодая женщина она секла бы её с таким же усердием, не жалея сил. Согласилась выполнить эту миссию только она одна, работая в суде чуть больше трёх месяцев секретарём, недавно переехав в наш городок из какого-то ближневосточного региона. Звали её Анзурат. Ей было чуть за 30, и замужем она никогда не была. По той силе, с которой она его порола, и блеску её глаз, я догадывалась, что она, наверное, так мстит тем мужчинам, с которыми у неё в своё время ничего не получилось, а может вообще всем в одном лице. Создать семью ей до сих пор не удалось и неожиданно представившаяся возможность хоть как то отомстить сильному полу за свои обиды и желание отыграться хоть на ком нибудь, — теперь многократно усиливали физические страдания этого нарушителя закона.

Иногда кончик розги, захлёстывал только одну ягодицу и попадал на участок тела между ними, принося особенно ощутимую боль. Стараясь сдерживать из последних сил молчание при таком захлестывании, подвергаемый порке вскрикивал, подгибал ноги, полностью виснув на руках. Анзурат это заметила и стала периодически специально стараться не сечь одновременно одним ударом обе ягодицы, а захлестнуть одну или попасть немного ниже, воспользовавшись моментом, когда ноги от боли будут после сильного сжатия чуть разведены в стороны. Подвешенный мужчина при этом громко взвывал и сучил ногами. Это истязание прекратила врач, сделав Анзурат замечание. Кто из судебных приставов считал удары, я не знаю. В слух их количество никто не произносил.

Любопытно, что после вынесения обвинительного вердикта исполнительница наказания подошла к стоящим в коридоре супругам, и они разговаривали минут пять. Интересно о чём они могли говорить… Затем она, чуть дотронувшись до руки дамы, как хорошо знакомая, будто успокаивая её, ушла, а супруга тут же пригласили в соседнее с залом суда помещение на медосмотр и подготовку, как это звучало бы на юридическом языке: «для приведения постановления суда присяжных заседателей к исполнению», свидетелями чего мы сейчас все вместе и были.

…Через десять минут нарушитель закона, переживая нестерпимую боль от хлестанья розгами обнажённого тела , уже извивался, дёргался на перекладине, виляя бёдрами и издавал короткий стон после каждого удара, но его продолжали хладнокровно и безжалостно сечь ещё в течении пятнадцати минут. Будучи уже оголённым, но ещё до того, как его подвесили и начали пороть, он, увидев в руках одной из заседателей мобильный телефон, попросил не снимать его во время наказания, или хотя бы спереди и лицо. Проигнорировав просьбу, она сейчас кругами суетливо ходила вокруг подиума и, не стесняясь, со всех сторон снимала на смартфон весь процесс этой унизительной порки. Его жена, отказавшись присесть на предложенный судебным исполнителем стул, молча наблюдала за страданиями мужа во время экзекуции, стоя примерно в трёх метрах от подиума чуть правее меня. Только глаза и такой же пунцовый как у мужа цвет лица выдавали её состояние. Самая молодая заседатель суда, облачённая в короткую юбку, девушка лет двадцати пяти, для которой суд над организатором несанкционированной акции с вынесением такого вердикта был вообще первым, по-моему, была в шоке от происходящего, хотя голосовала за порку. То, что пороть виновного будут голым, она знала и при этом не отказалась от присутствия на исполнении наказания из чистого любопытства посмотреть, как будут сечь зрелого вполне симпатичного мужчину при жене голышом, на глазах у присутствующих коллег по судопроизводству. Как это будет выглядеть реально, она и представить себе не могла и сейчас, с ужасом наблюдала, как вращается на перекладине от судорожных дёрганий и ударов розги обнажённое тело наказуемого, а его ягодицы всё больше и больше покрываются ярко-красными рубцами.

Елена Femina

P.S. Демонстрация в субботу не состоялась…

Прислано: Femina