Федор Кусачкин работал в ночном клубе «Змейка» солистом группы «Большие змееныши». От мальчиков требовалось разголяться на сцене до трусов, а иногда и снимать оные. Федя являлся обладателем высокого роста, накаченных мускул, которые не стыдно было предъявить изголодавшимся по мужскому началу дамам, широкими плечами, как у Атланта, который держал небо, довольно привлекательной физиономией, и внимание — большим, работающим без перебоя... головным мозгом. Федор учился на юрфаке и шел на красный диплом, но приловчился зарабатывать денюжки своим телом, зря что ли по пол дня торчал в спортзале, оттачивая рельефный живот?

Дамочки от Феди млели и шумно улюлюкали, когда он во всей красе, в тонких стрингах и белоснежном боа на шее появлялся на сцене. Весь танец они тянули к нему шаловливые ручки, норовя ухватить за выпирающее достоинство, но Федю на мякине не проведешь. Он ловко отскакивал от пустых ручонок, а если ладошка сжимала сто долларовую купюру, то владелица конечности мигом удостаивалась чести положить бумажку за резинку трусов, а если повезет, то и ущипнуть за ягодицу.

Сказать по правде, неугомонных женщин он боялся до жути, стесняясь оставаться с ними наедине. Ему казалось, они хотят от него только животного секса, чураясь говорить по душам. Нет, Федор так не мог, чтоб сразу в койку. Предполагаемая дама сердца должна быть интеллектуальной и подкованной, ибо вести беседы с необразованной нимфоманкой ему было противно. Поэтому с женщинами у него не ладилось. Ему даже присвоили подпольную кличку Пай-мальчик.

Много девушек-стриптизерш работали в Змейке, но все они казались Феде на одно лицо, как будто взяли один экземпляр: тонкую блондинку с длинными ногами и пирсингом в пупке и создали еще пяток ее клонов. Девицы считали своим долгом по очереди вешаться на мускулатурного самца, но ему всякий раз удавалось уходить от преследования. Федор ждал свою образованную нимфу и не хотел размениваться по мелочам. Он с удовольствием отдаст свое шикарное тело интеллигентной женщине не старше 30 лет, желательно учительнице в строгих очках. Будет готовить ей по утрам яичницу и подавать кофе в постель, бросит работу и найдет другую по специальности, благо деньжат сколотил на первое время, с голоду не умрут... Такая скромная мечта поселилась в голове у студента. Но все изменил его Величество Случай.

Федор откровенно скучал на лекции по гражданского праву. Он часто моргал и прикрывал ладонью зевающий рот, отчаянно борясь со сном. Уснуть удалось только в 5 утра, а просыпаться пришлось в 8, чтобы успеть к первой паре. Аудитория была заполнена до отказа студентами со всего факультета. От нечего делать наш герой принялся рассматривать девчонок. Некоторые из них были одеты, как его товарки из «Змейки», то есть в короткие джинсовые шортики и топы, выставляющие напоказ титьки. Федя брезгливо от них отвернулся и споткнулся взглядом о первый ряд, где обычно сидели ботаники. Черноволосая девица в блестящей блузке, заправленной в черную юбчонку, гордо восседала за партой, приковывая внимание мужского коллектива к своей скромной персоне. Именно эта кофточка из неизвестного для Федора материала манила своей простотой и сиянием. Кусачкину захотелось поближе познакомиться с неизвестной девицей. Он пересел за соседний стол рядом с незнакомкой и вперился взглядом в ее лицо. Девушка тут же ответила на его пытливый взгляд скромной улыбкой и перевела глаза цвета арктического льда с Феди на преподавателя.

— У вас не найдется случайно запасной ручки? — негромко спросил у девушки студент, демонстрируя свою ручку без колпачка. (Он намеренно свернул голову пишущему предмету, чтобы был повод обратиться к незнакомке). Она порылась в стареньком портфеле и выудила оттуда шариковую ручку.

— Вот возьмите.

— Премного благодарен! А вы новенькая?

— Перевелась из другого вуза, — ответила она таким тоном, что Феде стало ясно — он докука.

Всю оставшуюся лекцию парень пожирал глазами студентку и молчал, витая в облаках. Вот они идут в ЗАГС. Ирочка (почему-то в его мечтах девушку звали именно Ирочка) в красивом подвенечном платье с букетом роз, вот счастливый Федя встречает ее из роддома, берет на руки похожего на него как две капли воды Федора Федоровича, вот они лежат в постели, утомленные сексом и мечтают о вилле на Гавайях.

— Молодой человек проснитесь, — кто-то ласково тронул за плечо парня.

— А?! — Федя встрепенулся и протер глаза, обнаружившим себя сидящим в пустой аудитории. Рядом стояла его жена... Стоп! Рядом стояла новенькая и улыбалась, а он как дурак уснул на лекции и разглядывал заоблачные сны.

— Пойдемте! — засмеялась девушка. Глазищи цвета арктического льда излучали доброжелательность и веселье.

— А Вас Ирочка зовут? — вдруг спросил Федя. Она перестала смеяться, брови ее взлетели вверх, а губки прошептали:

— Мы разве знакомы?

— И да, и нет, — напустил туману студент. — Я видел Вас во сне.

— Вот как. И что я там делала?

— По дороге расскажу.

Они спешно покинули лекционный зал, так как он начал заполняться студентами второго потока. По дороге на Федю напало косноязычие, чего с ним отродясь не случалось. Говорила в основном Ирочка, а он мотал на ус. Девушка рассказывала о своей интеллигентной семье, о том что перевелась из другого района, потому что переехали. Призналась, что любит стихи Омара Хайяма и даже процитировала парочку наизусть.

Федя не мог поверить, что ухватил синюю птицу счастья за хвост. Вот она девушка его мечты, грез и фантазий! Возле Ирочкиного подъезда парень робко попросил номер телефона. Ушел он ободренный, сжимая в руках кособокий листок, наспех вырванный из тетрадки с заветными цифрами.

Встретились они на следующий день в парке. Была суббота, выходной день. Ирочка пришла на свидание нарядная, как кукла, в легком сарафане на бретельках. Федя даже смутился, когда разглядел сквозь прозрачный шифон коричные округлости с торчащими горошинками в области груди. Все прогулку эти самые округлости не давали ему покоя. Он хотел Ирочку, но боялся, что прелестница отвергнет его. Конечно, он получит отказ, они ведь едва знакомы! Ира девушка порядочная, интеллигентная. А вдруг она все еще девственница? Федя боялся даже взять ее за руку, не говоря уже о постели. Так и бродили они по аллее, обсуждая творчество любимого Ирочкиного поэта Хайяма. Но теплый майский вечер незаметно сменился сумерками и прохладой. Федя заметил, что девушка озябла и поспешил поделиться с ней своим пиджаком.

А потом пошел дождь. Полил, как из ведра, превращая улицу в грязную бурлящую речку. Шлепая по холодным лужам, студенты бежали к бабушке Ирины, так как она жила неподалеку от парка. Дверь открыла ухоженная пожилая женщина с высокой прической и мундштуком в руке:

— А я-то думаю, кого черт принес в такую непогоду?

Федор оторопел и застыл на пороге. Вот это прием!

— Проходи, — подтолкнула его Ирочка в спину. — Это моя бабуля Натэлла Шкатулкина.

— Здраствуйте, — нарочито вежливо поздоровался продрогший до костей Кусачкин.

— Ну проходите, раз приперлись, — пожала плечиком бабуля и царственной походкой потопала на кухню.

— Не обращай внимания на ее слова, на самом деле она рада нас видеть, — шепнула Ирочка и, схватив парня за руку, потащила вглубь квартиры.

Натэлла выдала гостям по чистому халату (одинаковых, розовых!) и велела встать под горячий душ.

— Эээ, ба, видишь ли, мы по одиночке пойдем, пожалуй,...

— замялась внучка.

— Как, разве вы не? — удивилась бабушенция.

— Нет, — коротко ответила Ирочка и покраснела.

Распаренные после душа гости сидели на кухне и пили чай. Федя чувствовал себя ужасно неуютно в нежно-розовом халате и в компании странной бабули Шкатулкиной, которая то и дело цедила коньяк из пузатого фужера.

— Бабуль, может хватит пить?

— Рыба посуху не ходит, — глубокомысленно изрекала Натэлла и глотала коричневую жидкость.

Вещи Ирочки и Феди были безнадежно мокрыми и потому развешены на балконе.

— Оставайтесь у меня, — махнула рукой старушка.

Она постелила молодым в гостиной на разобранном мягком диване. Федя и Ира улеглись на ложе, не снимая розовых халатов и потушили свет. Вдруг девушка хихикнула и сказала:

— Ты такой смешной в этом девчачьем одеянии.

Не желая быть посмешищем для любимой девушки, Федор избавился от халата, повесив его на спинку стула. Темнота скрывала его наготу. А еще эрекцию. Парень сходил с ума от страсти, от осознания того, что лежит в одной постели с Ирочкой. Вдруг горячая ручка прошлась по его груди, животу и... дотронулась до твердого члена. Девушка мурлыкнула и наклонилась к орудию, чтобы поближе рассмотреть его. Федор не мог поверить в реальность происходящего. А бестия между тем вобрала головку в ротик и принялась смачно ее посасывать. Федя зарылся пятерней в ее густые волосы и принялся перебирать локоны. Как же хорошо и... мастерски Ирочка сосала член, с душой и остервенением. Перепуганный Федор даже подумал, что Натэлла услышит громкие причмокивания и примчится на разборки. Но в соседней комнате было тихо...

Ирочке стало жарко. Она сняла халатик и по примеру своего бой-френда осталась в неглиже. Чего уж тут стесняться! Девушка оседлала Федю и заглянула в его глаза.

— Что с тобой? — шепнула она.

— Все хорошо, — ответил молодой человек и приник долгим поцелуем к ее губам. — Сладкая моя...

Своим членом он ощущал горячую зовущую плоть Ирочки. Все еще помня о странной бабушке в соседней комнате и стараясь не шуметь, Федор опрокинул даму сердца на спину и улегся сверху. Не теряя надежды, что она девственна, парень пристроил головку ко входу и слегка надавил. Ирочка томно вздохнула и обняла его ягодицы ножками. Не обнаружив преграды и слегка разочаровавшись, он вошел до упора и принялся осторожно двигаться, словно боясь причинить ей боль. Она была мокрая внутри, а еще жаркая, как доминая печь. В унисон любовники принялись двигаться, забыв обо всем на свете. Федя выстрелил спермой на Ирочкин живот и блаженно повалился на подушку.

— Супер! — сказала девушка и провела рукой по животу, как бы втирая сперму в кожу.

Любовники еще немного поцеловались-помиловались, и Ирочка уснула. Феде же провалиться в царство Морфея не суждено было этой ночью. Он накинул халат и босиком потопал на чужую кухню с целью выпить водички. Он схватил первый попавшийся стакан и подставил его под струю воды из-под крана. Вдруг кухонный свет ярко вспыхнул, ослепив юношу. Федя открыл глаза и обнаружил бабулю Натэллу сидящей за столом. На ней был надет полупрозрачный пеньюар, а на ногах красовались изящные домашние туфли на каблуке. Свет падал на даму таким образом, что она казалась моложавой женщиной в самом соку. Федя сглотнул слюну и уронил стакан от неожиданности.

— Руки из жопы растут? — поинтересовалась Шкатулкина.

— Эм, извините.

— Ирка задрыхла? Посиди со мной, — в ее руках как по мановению волшебной палочки образовался стакан виски со льдом.

— Ирочка спит. Я не пью, простите.

— Э нет, любезный, отказов я не принимаю.

Федору пришлось опрокинуть виски залпом, как водку, чтобы уважить бабулю. Глаза ее мерцали опасным огоньком, как будто в них резвились чертята. А глаза-то какие молодые у нее, отметил парень. В голове зашумело. Он присел рядом с хозяйкой, перестав ее опасаться. Все равно не спится, посижу с бабушкой, пусть расскажет про Ирку, решил Федя. Но вместо захватывающего рассказа про его любимую, Натэлла закрыла кухонную дверь и повернувшись к гостю бесцеремонно запустила свою руку под Федин халат и ухватилась за яйца.

— Что Вы делаете? — изумился он.

— Домогаюсь тебя. Слышала я ваши с Иркой охи-вздохи, тоже хочу секса.

— Но...

— Цыц, — Шкатулкина ловко скинула с Феди халат, оставив его в неглиже. — Неплохое хозяйство.

Он и глазом моргнуть не успел, как бабуля упала на коленки и заглотила член. Сосала она умело и виртуозно, что орган Феди тут же увеличился в размерах. Против природы не попрешь, как известно. Бабулька отторжения у него не вызывала, хотя и старушкой ее в тот момент назвать было сложно. Бабки так не ведут себя. Парнишка прикайфовал и был готов извергнуться спермой, как Натэлла перестала терзать член и, приподняв сорочку, оттопырила попу.

— Давай трахни меня, всунь свой огурец, будь настоящим мужиком — подначивала пожилая обладательница упругого зада. Никакой свисающей кожи и целлюлита у нее не было, заметил Федор. Чудеса!

— Я не могу, там Ирочка, — чуть не плача ответил юноша.

— Тьфу ты! Тоже мне причина. Блядь твоя Ирочка, понятно?!

— Да как Вы можете такое о своей внучке говорить? «Его почти девственную любимую назвали таким отвратительным словом!»

— Как есть, так и говорю. Будешь ебать или нет?

Федор с отвращением взглянул на Шкатулкину и прямо голым кинулся на балкон за своей одеждой.

— Куда ты? — донеслось ему вслед, Натэлла кинулась за ним, повалила его на пол и села сверху. Ее старая похотливая пизденка желала секса во что бы то ни стало. Он так и чувствовал на себе ее влажные волосы в промежности.

— Ирка, проститутка, спит с мужиками за деньги. Чего бесишься? Не знал что ли? Она и перевелась в другой институт, потому что все узнали про ее блядство.

— Этого не может быть! — с надрывом ответил Федя.

— Дурной ты! Я тебе заплачу, ты ж в Змейке пашешь, я тебя там неоднократно видела.

Парень молчал, потрясенный рассказом Натэллы. Его чистая Ирочка оказалась проститукой, такой коих он перевидал в Змейке несчетное число. Нет...

Бабуля насаживалась на его опавший член, придерживая его рукой. Спустя какое-то время он все-таки скользнул во влажное женское лоно. Да это же изнасилование, ужаснулся Федор. Как бы он не сопротивлялся член все равно окреп. Пожилая искусительница знала свое дело.

— Сколько ж я не еблась уже! Оу-оу,, — подвывала Шкатулкина. Ее сотряс мощный оргазм, дергая ногами, она повалилась на Федю. Пока она приходила в себя, он потихоньку потрахивал ее сочную пизденку, кончить то надо, раз начали. Раз Ирка все равно... Сука! Жуткая Ненависть превратила Федора из тряпки в настоящего зверя. Он скинул Натэлку с себя и больно шлепнул ее по ягодице. Получи старая ведьма! Она лежала на животе, когда парень раздвинул ее половые губы, поросшие рыжими волосками и втиснулся в порядком разъебанную щель. Раздался хлюпающий звук.

— О да, ах, — застонала пожилая нимфоманка.

Федя, сжимая бабкины ягодицы, жестко сношал ее.

— А в жопу, задницу ебешься? — злорадно спросил он.

— Ох, еще как ебусь.

Рывком он вышел из чавкающей пизденки и всунул член в попу. Шел туго. Тогда он набрал побольше соку из щелки и втиснулся еще раз, вошел до упора, теперь гораздо легче, а потом принялся ебать бабку с таким остервением, что она подвывала, как обиженная собачка. Он мстил за все. За разрушенное счастье, за свою неудавшуюся, никчемную жизнь. Кончил Федя ей внутрь, раздирая толчками проход.

— Какой же ты, какой... — поруганная Натэлла пыталась подобрать слова и не находила их.

— Сама напросилась, — огрызнулся парень и вытер свой испачканный спермой член о ее ягодицы. Резко встал, надел сырые вещи и покинул квартиру Шкатулкиной, оставив лежать ее на балконе. Ему нужно было подумать и решить, что делать дальше.

Всю неделю Федор бесстыдно прогуливал пары. Он не хотел встречаться с Ирочкой. Пятничным вечером он зашел в один ночной клуб, чтобы встретиться со знакомым. Ира сидела с голой грудью на коленях у волосатого пожилого мужчины и мило улыбалась ему. Рука, поросшая черными кудрями сновала у нее под юбкой, а девушка продолжала обнимать мужчину и щебетать. Федю она не заметила. Не соврала бабулька Шкатулкина, правду матку резала. Он резко отодвинул от себя стакан с тоником и пошел прочь...