Прошел месяц. Теперь для меня были ценностью не деньги, а забота, внимание и концентрация на мне. И как я привыкла получать много денег, так и в отношениях я не могла согласиться на меньшее - мне требовалось много любви, очень много. Со временем я начала чувствовать дефицит, мой зверь стал менять фокус, я долго не могла понять, что со мной, почему я чувствую себя уныло, вроде все хорошо, наверное так и должно быть в отношениях, но меня охватил ужас, ужас того, что я могу стать как раз той, к кому мужчина приходит в последнюю очередь, пройдя путь по диагонали от работы, друзей и любовниц, вернувшись отдохнуть в свое «депо» перед новым забегом, развея все эмоции и страсти на других «остановках». Из-за его работы, нас ждало длительное расставание и отношения на расстоянии, я ничего не могла поделать и он не имел больше плана, как это изменить. Для меня, из хозяина жизни он превратился в того, кто плывет по течению.

Меня это не устраивало. Нужно было резать по живому, отрубить больную руку, чтобы отрастить новую и я это сделала. Я разорвала отношения, как с теми мужчинами, которые начинали экономить деньги, тут я не приняла экономию любви и времени. Он уехал. И я перешла к действию, нет, я не вернулась к брату, я начала жить по новой, как в старых французских фильмах, но теперь я искала не секс и ресурсы, а себя.

Был конец осени, я погрузилась в себя, я фантазировала о себе и ласкала свое тело вечерами. Ни одного мужчину я не подпускала, мне нужен Зевс, а пока его нет, я буду сама себя любить. Я наслаждалась собой в зеркале и мои фантазии возбудила мысль стать натурщицей, натурщицей, которую рисуют голой художники, от этого было особое возбуждение, искусство соединённое с эротикой - мой следующий уровень.

***

Мой поезд прибыл поздним вечером, я кинула чемодан в номер и помчалась к художнику.

Все внутри сжималось, меня будет рисовать мужчина совсем обнаженной…, нагой не только внешне, но и внутренне, полностью беззащитной и немного потерявшейся.

Во время знакомства я была очень мила с ним и сдержанна, милая девушка в поисках чего-то нового - это все, что он мог заметить, никаких подвохов.

***

Мастерская, томный свет, направленный на голое тело, расположившееся на высоком деревянном кресле, напоминавшем трон.

Ей нравилось быть сверху, в ее поле зрения была вся мастерская, а он смотрел только на нее.

Образ на холсте с каждым взмахом кисти, был все более и более сильным вырисовывалась одновременно гордая и ранимая фигура. Он рисовал древнегреческую богиню, его любимый мотив, а она как никто подходила под этот образ, только какую богиню? Он еще не определился… Они писали каждый день по несколько часов, и с каждым новым днем она все больше ощущала власть над мастером.

Впервые художник послушался ее, когда она перестала ему позировать, он спросил:

– Что случилось?

– Ты уделяешь больше времени холсту, а не мне, - сказала она.

– Ты ревнуешь? - спросил он.

– Ха! К самой себе? Нет, если я ревную, то испепеляю все вокруг, а это так, от скуки.

– Что мне для тебя сделать, хочешь я буду чаще смотреть?

– Лучше, не отводить от меня взгляда, пока я не скажу «хватит».

И в сумрачной мастерской воцарилась тишина, от испарений краски становилось душно, единственная лампа светила прямо на нее, подчеркивая каждый изгиб тела, обстановка была накалена, он отодвинул холст и выдвинулся вперед, замерев он приковал взгляд к ней. Действительно, он был профессионал «смотреть», он очерчивал взглядом каждую линию, касался каждой детали и ни разу не посмотрел в сторону. Он как хищник перед броском был сосредоточен и собран, пульс учащался от выброшенного в кровь адреналина. Она тоже чувствовала это возбуждение, но она знала, что хищник уже во власти и на его шее уже захлопнулся невидимый замок.

(Он уже был у моих ног, он уже почувствовал чарующую власть над собой. Его мысли путаются, в поисках объяснения, что происходит. Он ждал, дотрагиваясь до меня лишь только взглядом, что я позволю ему сначала почувствовать свой запах, затем легко прикоснуться ко мне, поправляя волосы) - думала она.

– «Хватит!»

***

На следующий день, мастер был закрыт и молчалив, будто ему это уже приказали, а она наоборот, была в приподнятом настроении.

Ни капли стеснения наготы, никаких милых разговоров перед работой, она сбрасывала одежду, переступив порог мастерской и взбиралась на свой постамент, будто сидела там всегда.

«Нужно снять напряжение - подумала она - нужно спуститься с небес на землю к моему художнику...».

И она сказала:

– «Представляешь, передо мной никто никогда не стоял на коленях»

– «Не может быть?» - подыграл мастер - «И передо мной никто никогда не стоял на коленях» - теряясь пошутил он.

В этот момент она потянулась, как кошка после сна и медленно сползла со своего «трона» вниз, не отводя взгляда от опешившего художника.

Она выпрямилась, подошла ближе к сидящему у холста творцу и, не дав возразить по поводу того, что она босая на холодном полу, резко села вниз на колени.

– «Ну вот, я первая, стою перед тобой на коленях, тебе нравится?» - с невинным лицом прошептала она.

В этот момент художник резко подскочил и задел рукой разведенные краски. Они шмякнулись об пол и брызнули на грудь девушки, одна капля попала на сосок, который моментально сжался.

- «Ой, Прости, я растерялся, я сейчас принесу салфетки» - промямлил он, выбегая из комнаты.

Она продолжала сидеть на полу, рассматривая, как медленно текут густые капли по ее телу.

Через минуту он вернулся и протянул ей влажные салфетки.

- «Нет, твой косяк, протирай», я не буду мочить ими руки.

Художник не стал возражать, он сел на корточки, аккуратно достал салфетку и обернул ей указательный палец.

«Давай смелее, а то я замерзну тут» - шепнула она.

Он нежно прикоснулся к плечу, где были еле видимые брызги и начал медленно двигаться к груди, к крупным каплям, которые размазывались под пальцем мастера и ему приходилось сильнее надавливать на кожу.

Казалось, что это длится вечно, он перешел на вторую грудь, но полос от краски становилось все больше и он начал очерчивать круги, напоминавшие символ ∞. Поняв, что одним пальцем он не справится, он обернул салфетку в ладонь и выдохнув, накрыл ею сосок. Он начал водить ладонью смелее, поднимая и сжимая ее грудь. Как только он вошел во вкус, она поравнялась лицом к лицу с художником и сказала:

– «Кажется все. Я готова позировать дальше, продолжай»

– «Хорошо»

Он сел, почти полностью спрятавшись за холстом.

Она подумала, «ничего, пусть прячется, пусть привыкает».

Он никогда в своей жизни, не видел ни чего, подобного. Эта девушка казалась ему, чем-то не реальным, не земным.

Воплощением древнегреческой богини, Афродитой, ангелом, фурией, королевой, шаманкой, колдуньей. Всем, что только могло сейчас создать его воспаленное воображение. Чувствует, как в нем зарождается страсть, возбуждение, повиновение и страх. От созерцания власти, объявшей сейчас ту, чей образ он, пишет.

Он творил как в бреду, как под «чем-то», мозг не осознавал ни чего, остались только инстинкты. Он изображал ее, рефлекторно. Краски кончались, пальцы ныли от напряжения, он, вдруг понял, что за окнами светает. Неужели он, провёл тут всю ночь? И даже не заметил хода времени! А она уже давно спит в его постели.

***

Вечером нового дня они снова приступили к работе, но на этот раз мастер видел грусть в глазах натурщицы, она о чем-то думала и уже не так игриво вела себя как раньше.

– О чем ты думаешь? - спросил мастер.

– О том, о чем думать мне не стоит»

– Поделишься?

– Да… - с выдохом сказала она - это то, что делает меня сейчас несчастной и не такой радостной, как раньше, все эти счета, бытовые хлопоты и прочие прозаические дела повседневной жизни. Они взвалились на меня и поломали мне крылья.

– Верно, Красивые, свободные, веселые и счастливые люди, какими были греки, возможны только тогда, когда существуют рабы, которые делают грязную работу.

– «Ты верно мыслишь, – с улыбкой ответила она. – И прежде всего, олимпийской богине, вроде меня, нужна целая армия рабов! Но им нужно бояться меня…

– Почему?…

– Хочешь быть моим рабом? - резко спросила она.

– Любовь не знает преград, – ответил серьезно мастер. – Но если бы я имел право выбора – властвовать или быть подвластным, – то мне кажется более привлекательной роль раба красивой женщины.

– Ну, это-то было бы нетрудно.

– Ты думаешь?..

– У меня деспотический талант… я умею как превозносить до небес, так и опускать до самого дна… ты сегодня ночью серьезно испугался меня, когда я встала на колени?

– Совсем серьезно - ответил он.

– А теперь?

– Теперь… теперь-то я особенно боюсь тебя!

***

Да, он боится её. Боится её власти, неизведанности, он знает, что она такая нежная, такая ласковая, и милая, уже имеет над ним неодолимую власть. Теперь он знает, она может быть и иной, сумасшедшей, безудержной, серьезной, властной. И эта её власть, только укрепилась над ним. Власть чар, что путают его мысли. Они заставляют верить ее идеям и соглашаться на все, лишь бы не потерять ее, он тянул время и боялся того момента, когда картина будет написана.

После очередного сеанса, они решили сделать перерыв, девушка накинула на себя тонкий халатик и они сели за обеденный стол. Они долго разговаривали об искусстве и о древнегреческих мифах. Им было интересно и занятно обсуждать причуды богов. Ее идеал был Зевс, а его Афродита. Но одно из преданий гласит, что они не были любовниками, они были отец и дочь.

– Знаешь, ты меня интересуешь. Большинство мужчин так обыкновенны – в них нет подъема, поэзии, верности они делают из своих женщин рабынь, утеху, твердят им о важности зарабатывать, наваливают на них свои дела, просят совета и винят их во всех неудачах, а в конце концов предают их, они живут двойной жизнью, мечась между своими мизерными делами и великими иллюзиям, а в тебе есть глубина и энтузиазм и – главное – серьезность, которая мне нравится. Я могла бы тебя полюбить.

– Ты превращаешь, то что мне казалось невозможным в реальность, я мечтаю быть с тобой! - вскрикнул он и упал на колени.

– Да стой же, не так быстро, ты совсем меня не знаешь, как ты мог мечтать, обо мне ли ты мечтал или об образе, созданным у тебя в голове?

– Я сделаю все, все, что ты захочешь! я буду подчиняться тебе, я буду тебе верен, я докажу тебе, что мечтал именно о тебе, я хочу чтобы ты была моей! - вскрикнул он.

– Все таки вы мужчины похожи, - рассмеялась она -готовы горы свернуть, особенно не зная, что за ними, готовы бросить вот так сразу все силы, чтобы покорить вершину, а потом на нее больше никогда не вернуться… ставя себе новые точки на карте. Я знаю это, и путь на мою вершину будет длинной в жизнь, ты готов отдать на это жизнь?

– Я люблю тебя и готов на все.

– Ну вот, ты говоришь слишком громкие слова, я тебя не просила о признании, чтобы ответить тебе мне нужно время и нам нужно узнать друг друга.

– Прости, я не хотел тревожить тебя этим.

Продолжение следует…