Экзекуция

Освоение целины

Я летела, как птица! Парила в небесах, и вдруг ветер стих, и я стала падать… С криком: «А-а-а», я и проснулась. «Прости, я тебя разбудил», послышался его голос. И я почувствовала, как он втирает мазь в мои ягодицы. Сначала стало щипать, а потом отпустило. «Такую попку надо беречь! Но ведь вы, молодые любите нарушать правила, как будто жаждете наказания!», сказал он. «Полежи минут пять, и вставай. На кухне еще посуда не помыта», добавил он. Я лежала и млела, от мыслей, что он заботится обо мне…

Встав, я поискала одежду, и не найдя, вспомнила, что раздевалась на кухне. Во весь опор, как молодая кобылица понеслась туда. По пути заскочив в ванну умыться и причесаться ну и в туалет. Заскочив в кухню, бросилась к нему и поцеловала в губы. Он улыбнулся. Я наклонилась и подняла сорочку, но он поймал меня за руку, и прошептал: «Сейчас тепло. Мне нравится видеть твое обнаженное тело. Пока ходи так. Потом сходим и купим красивый сексуальный пеньюар для тебя!». Я аж задохнулась от радости, мне пеньюар… «Ты просто волшебник!», прошептала я. Он закурил, а я мыла чашки из-под кофе. В голове вертелось: «Ему нравится моё тело, и я!».

Докурив, он внимательно посмотрел на меня и промолвил: «Теперь займемся подготовкой тебя к анальному сексу. Пошли». Мы зашли в ванную. Он достал из шкафчика грелку с клизмой и протянул мне. «Помой!», приказал он, и вышел. Пока я мыла с мылом шланги, он, вернулся неся литровую кружку с теплой водой и флакончик с марганцовкой. Протянув это мне, поведал: «Разведи марганцовку в воде до слабо-розового цвета, и залей в грелку. А потом приходи с ней в комнату».

Когда я пришла, он заставил меня лечь боком на красный диванчик, и смазав наконечник кремом, ввел мне в задний проход и открыл краник. Я почувствовала, как мой живот стал наполняться теплой жидкостью. А он, повесив грелку на спинку стула, сел опять рассматривая меня… (Специально для — Эту процедуру повторяли три раза, пока я не отчистилась.

Пока я бегала по маршруту: комната — туалет — ванная, он кое-что приготовил. Поняв, что я готова, он положил меня все на тот же диванчик, и смазав пальцы специальным гелем, стал массировать мне анус, постепенно вводя в него палец, потом второй. Мне было больно, но я терпела. «Очень хорошо», сказал он, и продолжил: «Сейчас я введу тебе в анальное отверстие расширитель. И ты будешь с ним ходить сутки. Потом посмотрим, возможно, поставим больший по диаметру». Я заскулила, как побитая собачонка, представляя боль и неудобства. Он опять улыбнулся: «Еще один удар ремнем, в следующее наказание!». Потом он взял расширитель, тщательно его намазал и стал вставлять его в анус. Я почувствовала как расширяется мое колечко, а эта штука, миллиметр за миллиметром входит внутрь. «Вот и все. Теперь встань и походи», приказал он. Это было совсем не удобно и больно, несмотря на то что крем холодил растянутую дырку. Но ведь это он сделал для меня! Если так, можно сказать, я освоилась ходить с этой штукой, хотя она и мешала и причиняла небольшую боль.

«А теперь», он опять поцеловал меня, и я прямо растаяла: «Пойдем, прогуляемся и кое-что тебе купим. Моя женщина должна иметь сексуальное и практичное бельё. А еще я люблю когда носят чулки!». Он легонько шлепнул меня по ягодицам: «Давай беги домой переодевайся. Но не смей одевать трусики! Со мной ты будешь ходить только без них и без лифчика. Я всегда должен иметь доступ к твоим прелестям». Он поцеловал мои груди и провел пальцами по вульве, а я задрожала, и не смогла сдержать стон сладострастия. «Давай беги. Встретимся через полчаса», он подтолкнул меня к двери. Прямо голышом, я выскочила на площадку, хорошо хоть у нас был изолированный карман, с железной дверью и замками. Влетела в квартиру, и напевая, стала собираться. Вымыла и уложила волосы, в который раз за сегодня подмылась, накрасила губы и ресницы с бровями и… Остановилась, не в силах выбрать наряд. Наконец, остановила выбор на белоснежном топике, бежевом жилете и черной, чуть расклешенной юбке, доходившей мне до колен. Когда он позвонил, я одевала босоножки.

— 5 —

Поход в магазин

На улице он, остановил такси и усадив меня как барышню сел сам. Назвал самый дорогой бутик, и приказал: «Давай шеф вперед! Даме не терпится примерить обновки!». От таких слов мои щечки даже порозовели. Нетерпение скрасило все неприятные ощущения от той штуки, на которой я сидела. Когда мы приехали, он не отпустил таксиста, а заплатил и велел ждать. Тот только кивнул, соглашаясь, и подмигнув мне, прошептал: «Хозяин — барин!». Мы прошли в отдел женского белья и одежды. Он, подозвал моложавую продавщицу и кивая, в мою сторону сообщил ей: «Вот девушке надо одеться. Нужны два-три пояса для чулок, один тоненький; чулки: белые, черные и еще пара на ее усмотрение; несколько трусиков, причем пара с разрезами; пеньюар, прозрачный и короткий, длиной до середины попочки; и бюстгальтеры, максимально открытые; ну и можете предложить что-нибудь сами. В цене вопрос не стоит!». Услышав все это, я покраснела, как свекла. А он, глядя на меня, сказал продавщице: «Все что выберите я должен видеть! Пока подбирайте, а я пойду, пройдусь». Повернулся ко мне, поцеловал в губы и вышел из отдела. Это затянулось на полтора часа, а потом еще полчаса ушло напоказ ему. В результате мы ушли нагруженные пакетиками и сумочками. Пока мы ехали домой, я рассказала, какими глазами смотрела продавщица на мою штучку, там, а он гладил мои бедра и посмеивался. А я и так возбужденная от примерок, просто потекла, между ног стало сыро…

Когда мы вошли в карман, я поняла, что мать вернулась с работы. Находясь дома она, никогда не закрывает эту дверь на второй замок. Он то же это знал. А когда мы прошли в квартиру, раздался звонок телефона. Он поговорил с минуту, и повернувшись ко мне, сказал: «На работе проблемы. Надо ехать. Сейчас. Ты тут приберись, разложи свое, там вторая полка пустая. Меня не жди. Буду поздно». Развернулся и вышел.

Я разобрала покупки, ополоснулась и побежала домой. Мама отдыхала. Она лежала на диване перед телевизором и… спала! Я его выключила и укрыла ее, поправив подушку.

Разочарование

Остаток дня и вечер, я провела как на иголках. Проклятая штука в попе мешала и сидеть, и лежать. Поэтому спать я легла рано, кое-как устроившись на боку. Часа в три ночи, я вдруг проснулась. Мне показалось, что в кармане открылась и закрылась дверь. Тихонько подкравшись к двери, я выглянула в глазок. Он вернулся! Но судя по всему, у него были проблемы с замком, так как он еле стоял на ногах. Я открыла дверь, он с трудом обернулся, и по слогам пробормотал: «На-до по-ме-нять за-мок. Ни хре-на не ра-бо-та-ет». Я вышла, молча взяла у него ключ и открыла дверь. Он, не снимая обуви, прошел в спальню, и я услышала, как он упал на кровать. Когда я зашла туда, он уже храпел. Тяжело вздохнув, я стала его раздевать. От него несло перегаром, и… я почувствовала, где-то на грани ощущения, тонкий аромат нежных духов. Когда я сняла брюки, то поняла, что он опять был с другой женщиной. Трусы одеты наизнанку, и испачканы пятнами подсыхающей спермы… Меня как молотом по башке стукнуло. Я так и застыла на месте. В груди заныло, горло першило, на глазах наворачивались слезы… Как будто репетируя монолог, произнесла: «Ты ведь был со мной! Я хотела отдать себя всю, тебе! Сделала все, как ты сказал, а ты опять ушел к какой-то бабе! Сволочь!». После этого вытащила долбанный расширитель, швырнула его на постель, и развернувшись, вышла. Сидя у себя в комнате опять плакала, пока не уснула.

Проснулась поздно. Мама сказала, заходил ты, но узнав, что я еще сплю, оставил мне пакет. Я молча взяла его, и пройдя в комнату, открыла. Там лежал мой расширитель и записка: «Вставь на место!». Вот так все просто! Я опять чуть не разревелась, а потом собралась и сказав, что иду в библиотеку выбежала из дома.

Мне было тяжело и грустно, хотелось одиночества, и все забыть. Но почему-то в голове вертелись твои сильные руки, такие сладкие, мягкие губы и обнаженный эрегированный член, который хотелось целовать и тискать! Так, я и бродила по улице целый день.

А вечером придя домой, и снова увидев пакет, вдруг решила вставить его обратно. Смазав вазелином свой анус, я медленно, преодолевая боль, вставила его на место. Почему-то мне стало лучше?… И успокоившись, я уснула.

— 6 —

Капитуляция

Утром пошла в институт. Кое-как отсидела три пары и помчалась домой. Мама опять была на работе, а я так хотела с ней поговорить. Она всегда работает, даже когда нужна мне… Бессмысленно бродила по квартире. Меня тянуло к нему в квартиру, как преступника на место преступления. И я решила зайти к нему. Рабочий день, и он должен быть на работе, как я ошибалась!

Когда я открыла дверь, ты сидел в той же позе, как и тогда на кухне, пил кофе и курил. Ты даже не обернулся, не посмотрел на меня! Я прошла и села перед тобой. Ты молчал, глядя на меня. От твоего взгляда, у меня сперло дыхание, и я ничего не могла говорить. Наконец, собравшись с мыслями и с силами, я прокричала: «Ты! Ты, бабник! Я тебя ждала, а ты пришел пьяный, весь в сперме!», и победоносно посмотрела на него. А он молчал, только на губах появилась улыбка. Я помнила ее. С ней он порол меня ремнем там, в комнате, и сообщал мне о новых наказаниях. Я, еще что-то говорила, а он слушал. Улыбка не сходила с его уст. И тут я разревелась.

Он встал, подошел и обнял меня. Мне стало так хорошо, что я все ему сразу простила. А потом, когда я поплакала, он взял меня за подбородок и сказал: «Милая девочка! Ты неисправима. Ты постоянно нарушаешь правила. И тебя ждет порка, и на этот раз сильная». Он сел на место, и продолжил: «Иди в комнату, приготовь все, и не забудь крем и влажное полотенце. Я сейчас покурю, и мы начнем!». Зажег новую сигарету, сильно, со смаком затянулся и выпустил дым. Я, сидела, ссутулившись и опустив руки, и почти шепотом спросила: «А если я не пойду?». Он еще раз затянулся, и тихо сказал: «Ты вольна делать что хочешь. Хочешь остаться, придется принять наказание. Нет — уходи, и никогда больше не возвращайся! Другого шанса не будет!». Он сказал это тихим скучным голосом, а у меня мурашки побежали по телу.

Я встала и медленно побрела в комнату, глотая вновь набегающие слезы. Когда он пришел, я уже лежала на скамейке. Он подошел ко мне, взял ремень, и стегнув изо всех сил, произнес: «Самый главный проступок — ревность. Я господин! И я делаю что хочу и с кем хочу. Твое мнение никого не интересует!». Он стегал меня размеренно и больно, попадая по спине, бедрам и ягодицам. Я боялась, что потом неделю не смогу выйти к людям в открытом наряде, и только скулила, принимая наказание, и всхлипывала.

Наконец, он остановился. Погладил меня по голове, успокаивая, и промолвил: «Я надеюсь, ты поняла, и больше не повторишь этого». А потом взял мазь и стал намазывать мои рубцы. После этого он положил сверху мокрое полотенце и вышел из комнаты. Я лежала, не в силах пошевелиться, боль помаленьку отступала.

А потом в комнате опять появился он. Посмотрев на меня, спросил: «Ты готова? Сейчас мы займемся анальным сексом. Я надеюсь, придя сюда, ты сделала клизму?». Я, в страхе воскликнула: «Сейчас? Но у меня все болит! И я не чистилась». Он опять покачал головой: «Девочка! Ты неисправима! Твое состояние не имеет значения, значение имеет только моё желание. И ты опять напрашиваешься на порку!». Я опять заревела, а он добавил: «Ладно, иди в ванну прими душ и поставь клизму. Только не заставляй меня долго ждать»…

— 7 —

Пятьдесят оттенков наслаждения

Когда я вернулась, он уже сидел раздетый на диванчике и ласкал свой член. В углу, около шифоньера было постелено покрывало. Он кивнул на него и сказал: «Вставай на карачки в угол. Голову на покрывало, и упрись ее в стену. Руками разведи ягодицы в стороны. И не ори!». Я повиновалась, молча, хотя слезы капали из глаз. После того как я встала, как он сказал, он подошел ко мне и стал гладить ягодицы. Потом медленно и со вкусом стал наносить мазь, засовывая туда сразу два пальца и крутя ими на 180 градусов. Почему-то внизу живота запульсировало все увеличиваясь тепло и истома. Затем он занялся своим членом. Намазав его, приставил к анусу и стал давить. Я почувствовала, как что-то большое, твердое и горячее начинает втискиваться в моё анальное отверстие. Головка вошла легко, а дальше… Боль раздирала мою попку. Я пыталась уйти от нее, но моя голова упиралась в стену, подняться мешала его рука, придавившая поясницу. А она, тем временем, распространялась на еще свежие рубцы от ремня, и скоро ягодицы, бедра и спина заполыхали болью. А он давил. Я буквально всем телом чувствовала как его орган помаленьку, протискивается внутрь. Боль заполоняла все тело. Я прикусила губу до крови, сдерживая стоны. И когда я почувствовала, как моих гениталий коснулась мошонка, я уже была готова сорваться на крик. Но в этот момент боль и тепло в животе соединились.

Это было как вспышка молнии, как беззвучный взрыв внутри моего естества… Я оцепенела. Меня буквально разорвало на атомы, которые тут же собрались вновь, но в другом порядке. И за это мгновение я поняла, что все взаимосвязано в этом мире: радость и горе; свет и тьма; боль и наслаждение… Не бывает одного без другого, и… в этот момент меня потряс такой оргазм!…

Не в силах сдержать крик, я на последних остатках воздуха в легких, закричала: «Да-а-а!…» Мое тело крутило, выворачивало наизнанку, трясло в сладостных и в то же время болевых конвульсиях. Я задыхалась не в силах вздохнуть, а он, поймав момент, буквально трахал, (я сама не могу подобрать другого слова), меня в попу. Волны наслаждения окатывали меня с ног до головы, чтобы тут же смениться болью, когда он проникал в анус. А за ней уже следовала другая, более мощная волна экстаза! Боль усиливала, оттеняла наслаждение, придавая остроту и вкус. Когда я смогла дышать, мне хотелось, чтобы это продолжалось вечно. Оказывается, я, вовсю крутила попой подмахивая ему и стараясь усилить наслаждение… и боль. А когда его руки скользнули вниз, с силой сжав мои грудки, так что побелели соски, я опять улетела в сладкий мир. Я извивалась, кричала, до крови царапала себя и его! Я получила, то о чем мечтала, хотя и не представляла, каким оно будет! Мои действия не прошли даром, через мгновение он буквально взорвался в оргазме, выплескивая в меня свое семя и обливаясь потом. Его победный рык и хриплое дыхание, служило мне дополнительной наградой. Эх, знал бы он, какое чудесное знание принес в мою жизнь, наверное, умер от зависти! А я в буквальном смысле теряла сознание от получаемых ощущений, и только то, что я зажата в угол и придавлена его телом, не давало мне упасть.

Когда он вышел из меня, я, рухнула на покрывало, впав в прострацию. Я все слышала, видела, но не могла сказать ни слова, а тем более пошевелиться. Он что-то говорил мне, а я лишь глупо улыбалась. Тогда он, тяжело нагнувшись, поднял меня на руки и унес в спальню, положив на кровать, а сам лег рядом. Через мгновение мы спали, утомленные произошедшим.

Продолжение следует.