Наташа Ростова перед тем, как возобновить чтение дневника взглядом обвела комнату. По ней словно прошла толпа варваров. Поручик по-прежнему спал под покосившейся ёлкой с побитыми игрушками. Его голый зад всё так же «украшали» её длинные иголки. А рядом с ним безмятежно спали обнажённые девицы.

Адская боль пронзила Наташу после того как она попыталась сесть в кресло, только что ей поставленное на ножки. С криком она вскочила с него; её попа словно была объята пламенем. Дальше было больше. От резкого движения дал знать о себе засунутый в её лоно сапог. У неё создалось впечатление, будто туда насыпали раскалённого угля. Сотрясая воздух проклятиями, она вонзила взгляд в дневник. В её глазах бушевал пожар ярости. Он усилился в разы после того как вновь она увидела покрытые кремом груди и исписанный оскорбительными надписями лобок.

Девушке хотелось рвать и метать. Про себя она прошептала, что если подтвердится предположение, что это сделал Ржевский, его будет ждать страшная месть. Чтобы вспомнить все детали прошедших суток она нетерпеливо приступила к чтению.

РОЖДЕСТВЕНСКИЙ БАЛ

Позвякивая драгоценностями и шелестя полами шикарного платья — бирюзового с вышитой золотой розой на правой груди; я вместе с поручиком вошла в зал, где давали бал. В одном его конце стояли столы с яствами, в другом находилась зона ля карточных игр. Центр был свободен для танцев. У стены стояла высокая ярко украшенная ёлка. Рядом с ней журчал фонтан.

Я с Ржевским закружилась в вальсе. О как это было прекрасно. Хотелось танцевать и танцевать. Когда замолкала музыка, я поручика посылала за коктейлем. После каждого выпитого бокала я хмелела как после крепкого вина. Мне хотелось делать безумные поступки. Всё сложней мне было держать себя в руках. А ещё мой партнёр всё время многозначительно подмигивал, намекая на близость постели. В его глазах читалось, что он хочет мне засандалить.

После полной страсти мазурки я Ржевского послала за коктейлем. Бросив взгляд в сторону банкетных столов, я заметила, что поручик несколько замешкался. Это меня насторожило. Подозрения, что мой кавалер что-то замышляет, подтвердились, когда он достал из-за пазухи флягу. Из неё он налил в мой бокал, и быстро вернул её на место. На сто процентов я была уверена, что это был спирт. Теперь я поняла, почему у меня перед глазами всё плывёт и весело на душе. Я была уверена, что он решил меня споить для того чтобы в эту ночь гарантировано воплотилась в жизнь его глупая фраза «засандалить».

-Ах ты, усатый развратник! — разгневанной коброй прошипела я, стремительно направившись к нему, твёрдо решив отомстить ему той же монетой. — Любитель засандалить, я тебе сейчас укажу места зимования раков!!!

Подойдя к Ржевскому, только что поднявшему бокал с шампанским, я, томно поведя плечами, спросила, почему он задерживается, ведь так можно и умереть от жажды. Смутившись, он попытался сказать что-то в оправдание, но я ему не дала такой возможности. Рукой я указа на соседний столик, где на серебряном блюде лежали шоколадные пирожные. Вонзив в него шаловливый взгляд, я нежным голосом попросила его принести мне пару вкусняшек.

Поручик, залпом осушив бокал, пошёл мне за пирожными. Пользуясь моментом я, взяв два бокала шампанского из рядом стоящего подноса. В один из них я всыпала лошадиную дозу порошка, вызывающего ни с чем несравнимые галлюцинации.

Ржевский, когда оказался рядом, я ему со словами: «А давайте выпьем за нас»; протянула бокал. Поручик кивнув, взял его. Только он сделал из него большой глоток, как рядом прошли две симпатичные юные девушки в откровенных платьях с глубокими декольте и такими разрезами, что частично были видны ягодицы. Уперев в них взгляд, он поставив на стол бокал, устремился следом за ними как мартовский кот.

-Ну, котяра! — в сердцах вскричала я.

Вскипев от гнева, я хотела броситься следом за поручиком, но поймав на себе взгляды графов и графинь, остановилась; не хотелось выглядеть полной дурой в глазах высшего общества. Вернувшись к столу, я схватила бокал шампанского. Мысленно проклиная Ржевского, я делала большие глотки. Не сразу я поняла, что пью из бокала своего похотливого кавалера. Когда эта мысль пронзила меня, было уже поздно. В голове у меня помутилось. Перед глазами шли круги. Весь мир для меня исчез за белой пеленой. По телу разлилось приятное тепло. Страсть охватила меня, захотелось, во чтобы, то ни стало испытать оргазм.

Покачивая бёдрами, я вышла в центр зала. Все мои движения были пронизаны развязностью. В этот момент с новой силой зазвучала музыка. Медленно я начала снимать с себя одежду. Первым на пол упало бирюзовое платье с вышитой золотой розой на правом плече. Следом за ним юбка, а затем ещё одна и ещё. В стороны были откинуты туфли. В итоге я осталась в белоснежном нижнем белье, да в чулках.

Одну за другой я подняла ноги — и вот уже чулок на мне нет. Кокетливо я расстегнула лиф, откинув его в сторону. Нарочито долго я развязывала шнуровку корсета — и вот он он уже в моих руках. Моя пышная грудь с крупными вишенками сосков вырвалась на свободу.

Ах, какое наслаждение дышать полной грудью! А как прекрасно чувствовать себя без оков одежды! Как же нагота сводила меня с ума!!!

По телу разлилось приятное тепло, оно оказалось в сладостных объятиях. Мои пальцы устремились к панталонам. Уже через миг их на мне не было. По залу прокатилось многоголосое восклицание. Без тени смущения на лице я их подняла вверх и, крутя над головой, принялась танцевать. Из одежды на мне остались лишь фамильные драгоценности — как же они подчёркивали мою наготу.

Центр зала опустел. Я осталась совершено одна. Это не останавливало меня. Я страстно под музыку танцевала, драгоценности, раскачиваясь, весело позвякивали. Руками я, то касалась пухлых бёдер, то пышных грудей, то аккуратно подстриженного низа живота. А когда ритм нарастал я, пускаясь в галоп, шлёпала себя легонько по аппетитным ягодицам.

На своём обнажённом теле я ловила десятки взглядов, как страстных, так и гневных. Все кто был на балу, замерли. А после того как я кинула панталоны в сторону столов, где играли в покер, и они упали на седую голову пожилого графа, замолчала музыка. Музыканты, вскочив с мест, округлившимися глазами смотрели на меня, их рты от удивления были широко открыты.

Сказав дирижёру, чтобы музыка продолжалась, я вернулась к банкетным столам. Дамы и кавалеры, освобождая мне дорогу, расходились в стороны. Как лань я запрыгнула на стол. Замерев, я устремила ожидающий взгляд на музыкантов.

Как только музыка возобновилась, я принялась сладострастно танцевать. Меня заводила нагота и позвякивание драгоценностей на мне, ослепительно сверкавших в свете тысяч свеч. Я активно крутила бёдрами, широко раздвигала ноги, интенсивно трусила сиськами. А ещё я приседала и становилась раком, раздвигая руками ягодицы. Когда же я принялась играть с киской мужская половина зрителей заметно оживилась. Ощущая это, я её гладила всё интенсивней и интенсивней, временами запуская пальцы в лоно, а иногда растягивая в стороны половые губы.

Войдя в раж танца, я невзначай бросила взгляд в ту сторону, куда следом за девицами удалился Ржевский. В моих глазах запылала ревность, когда я увидела что в дальнем углу зала мой кавалер, задрав юбки юных смазливых дам и спустив с них панталоны, по очереди лижет их вульвы. Яростно сверкнув глазами, я ещё интенсивней принялась танцевать, одновременно лаская клитор.

Постанывая в объятиях оргазма, я продолжала бросать взгляды туда, где поручик придавался сексу. А там было на что посмотреть — галлюциногенный порошок из мухоморов полностью взял его в свою власть. Он сначала одну девицу поставил раком, затем другу. Он так им всаживал, что их стоны заглушали громкую музыку. А потом он оказался возле фонтана. Решительно переступив через барьер, он вошёл в его чашу. Оказавшись по колено в воде, он с себя сбросил всю одежду. Полными страсти и похоти глазами он смотрел на стоящую в его центре позолоченную фигуру русалки, извергающую воду из сосков пышной груди.

В глазах поручика скульптура русалки была не иначе как обнажённая богиня — предел его мечтаний. Лихо, вскарабкавшись на неё, он в её приоткрытый рот всунул свой окаменевший пенис.

Меня разобрал смех при виде того как Ржевский занимается сексом со статуей. На время, забыв о нём, я продолжила страстный танец, который в глазах присутствующих на балу дам был пошлым.

В конце концов, мне надоело танцевать. В сладострастной позе я легла посреди стола. Я брала бокалы с шампанским один за другим, из них медленно поливая себя. Мне доставляло большое удовольствие то, что сладкое вино пенящимися ручьями бежит по моему обнажённому телу. Это был настоящий душ из шампанского. Я была вся мокрая и липкая. Подняв вверх голову и широко открыв рот, я лила его себе на лицо. Когда очередная бутылка опустела, я играючись её засунула себе во влагалище. Мастурбируя, я интенсивно её толка взад-вперёд. Это было настоящее блаженство. Я была на седьмом небе от счастья — под действием галлюциногенных грибов я потеряла всякий стыд. С громкими продолжительными стонами я кончала и кончала.

Дамы чтобы не видеть этого безобразия спешили покинуть зал. Кавалеры же, наоборот, с широко открытыми ртами истекая слюной, наблюдали за мной. У многих из них вывалились языки, а глаза стали размером с арбуз. То и дело раздавались громкие пощёчины — реакция дам на сладострастные взгляды и гипсовые выражения лиц своих кавалеров. Наблюдая за этим, я улыбалась кончиками губ. А чтобы полностью загипнотизировать мужскую аудиторию, я интенсивней принялась мастурбировать.

Наигравшись с бутылкой, я её отбросила в сторону. Моё внимание привлёк бараний окорок. Откусив от него, я его всунула в лоно. Откинув голову, я принялась мастурбировать страстней прежнего. Кончив, я вынула его. Облизывая и откусывая от него куски, я его вновь погружала в вагину, повторяя это раз за разом. Когда мне это надоело, я бросила его в руки пожилого графа, буквально пожиравшего меня взглядом. Он впился в него зубами, перед этим языком проведя там, где тот был покрыт нектаром любви.

Моё внимание вновь переключилось на Ржевского. Спустившись с фонтана русалки, рот которой доверху наполнил спермой, он раком стоял под рождественской ёлкой. С неё он снял ангела. Напористо он пытался ему «засандалить». Думаю, в его глазах это была сексапильная красотка с большими буферами и бездонной вагиной. Одно было неоспоримо, в них читалось желание утонуть в ней.

Поручик пока пытался изнасиловать ёлочную игрушку, я взяла серебряное блюдо с пирожными. Одно за другим я их всовывала себе в лоно. А затем я их бросала кавалерам, дамы которых покинули зал. Как свора голодных псов они дрались за них. Когда мне это надоело, я громко позвала поручика, в руках которого только что рассыпался стеклянный ангел — не выдержав напора его окаменевшего пениса, он превратился в груду осколков.

Ржевский, облизываясь, навис надо мной. Его член колом взвился ввысь. В глазах его читалось желание «засандалить». Взглядом я ему показала, чтобы он принёс с соседнего стола пиалу с чёрной икрой. Уже через минуту я, раздвинув широко ноги, чайной ложкой насыпала во влагалище икру. Это была моя давняя секс фантазия, которую я решила публично осуществить.

Я испытывала невероятное блаженство, когда поручик ложкой набирал чёрную икру из моей вагины, с жадностью глотая её. А затем его язык проник в меня — как же он страстно вылизывал пизду! Экстаз взял меня в крепкие объятия. Чтобы усилить его, я в промежность вылила бутылку шампанского и притянула голову поручика к клитору. Как же он жадно сосал его! Я кончала и кончала. Казалось, что наслаждение будет длиться вечность.

Мой обнажённый кавалер после того как выпил из лона всё шампанское принялся языком вылизывать анус. Чтобы ему подсластить, чтобы моя сладкая дырочка показалась ему райским наслаждением, я рукой потянулась к тарелке с пирожными. Одновременно я захотела попу поднять как можно выше.

Пирожное уже было в моей руке. В последний момент оно выскользнуло, а я завалилась на бок. Следом за мной упал поручик. Стол, не выдержав двойного удара, с грохотом перевернулся. Я оказалась лежащей на полу. Мой кавалер лежал в стороне накрытый столешницей. Моя грудь была в креме — на неё упал торт. На вульве лежала клубника, а на ногах злополучные пирожные. Меня это нисколько не смутило, и даже то, что после падения болело правое бедро, а ещё затылок.

Приподнявшись, я принялась крем размазывать по телу. Я его втирала в полусферы пышной груди, будто это мазь. А затем, я им наполнила влагалище. Получилось секс пирожное, которое я сверху украсила клубникой, выложив из неё сердце.

Ржевский, выбравшись из-под столешницы, по-пластунски подполз ко мне. Нежно он руками водил по моим бёдрам, а языком страстно облизывал покрытые кремом крупные соски. Затем он начал продвигаться вниз, не уставая им водить по моему телу. Постепенно он спустился к животу. Облизав его, он принялся пылкими поцелуями покрывать лобок и вульву. Зубами он вытянул клубнику, крепко засевшую между подовых губ, будто охранявшую вход во дворец наслаждений. Теперь ничто не мешало погрузиться в лоно — в его сладкую пучину.

Предчувствуя неземное наслаждение, я запрокинула голову. Но поручик, этот усатый чёрт, почему-то медлил. Я уже открыла рот, чтобы наградить его парой крепких эпитетов как заметила, что он собирает раскиданные по полу свечи. Уже через минуту они зажжённые стояли на мне, вновь покрытой слоем крема. Одна стояла между пышных грудей — подсвечником для неё было спрятанное под холмиком крема пирожное. Вторая свеча стояла в моём пупке, а третья во влагалище. Получился рождественский секс торт.

Взглядом, позвав собравшихся зрителей, я прокричала: «Задуйте свечи!»

Из того что было дальше, я мало что помню. Выпитое шампанское кружило голову, галлюциногенный порошок дарил беспамятство. Из собранных вместе обрывков воспоминаний слаживалась неприглядная картина. Я была то боком, то раком, то сверху, то снизу, а то, как начинка пирожка. Меня одновременно имели во все сладкие дырочки. И это продолжалось до тех пор, пока моя пизда не провисла до пола. А ещё я писала, направив струю вверх. Золотым дождём она обрушилась на кавалеров, языками пытавшихся поймать каждую каплю.

Последнее воспоминание рождественского вечера было о том, что я вместе с Ржевским и двумя полуголыми девицами, теми самыми, из-за которых всё началось, покинула бал…

-Да уж, — пробормотала Ростова, отводя взгляд от дневника.

Некоторое время девушка, сидела, молча, а затем принялась корить себя.

-Вот это скандал, так скандал! Теперь в глазах всего высшего света я падшая женщина! Я опозорена! Хоть я мало помню концовку вечера, но это была самая настоящая оргия!.. О боже! — спохватилась Наташа, вновь ощутив страшную боль в промежности, из которой торчало голенище сапога. — И это при всём том, что я ещё не читала о событиях рождественской ночи! Судя по всему… продолжение было бурным!!!

Ростова с ненавистью посмотрела на дневник, поведавший ей о том, насколько она опустилась. А ещё она предчувствовала, что он в себе таит более неприглядные события, который могут вылить на неё море позора — утопить в нём. Как бы там ни было, но женское любопытство требовало от неё, чтобы она продолжила чтение. Ведь она только узнала о том, откуда на сиськах крем, да и то частично. Она точно помнила, что на балу крем был клубничный, а этот персиковый. Но это сейчас было не важно. Ей больше прежнего хотелось узнать, как сапог оказался у неё в промежности, а так же почему её попа объята огнём боли, а ягодицы Ржевского утыканы еловыми иголками, и почему в доме переворот. Но самое главное, она страстно жаждала узнать кто автор матерных надписей на её животе и лобке…