Завердяев внёс свою сумку в купе и бросил её на багажную полку. Ехать было долго. Стал устраиваться. В купе зашла другая пассажирка – дама средних лет с копной тёмных волос. Она поставила чемодан под диван и присела, поглядывая на мужчину.

Надо было как-то общаться. Ехать предстояло вдвоём.

— А вы далеко едете? – спросил Завердяев.

Женщина напряжённо посмотрела на него и почему-то покраснела от смущения.

— Да, — выдавила, — До … конца.

— Ну, тогда позвольте вас угостить.

Мужчина расставлял на столике еду, приготовленную в дорогу.

— Есть и угоститься, — значительно сказал он, вытаскивая чекушку.

— Нет, спасибо, — тихо сказала баба и опустила глаза.

— Ну, как хотите, — кивнул Завердяев.

Поезд пошёл. Мужчина не спеша угощался и едой, и питьём. Опьянеть не опьянел, так – немного.

— А я в командировку, — неожиданно сообщил он.

Дама мельком взглянула на него и снова уставилась на свои аккуратно сложенные на коленях ладошки.

Помолчали.

Завердяев наелся, сдвинул остатки еды к окну и откинулся на стенку купе.

— Может … — мужик запнулся. Он чуть не спросил у неё матерно: «Может, пое…ёмся?», но посмотрев на покрасневшее в очередной раз от смущения лицо женщины, вдруг подумал про неё грубо: «Такая вряд ли в рот примет, разведёт здесь нытьё – «не буду, не делаю, я не такая»!». Завердяев решил, что, наверное, дама всё равно не хочет, как-то уж больно стеснительна. «А она ничего, смазливая. Сучка!», опять мысленно нагрубил он ей, хотя ни смазливой, ни сучкой дама не казалась, только стеснительной.

— Вы знаете, — вдруг храбро взглянув в лицо мужчине, сказала женщина, — Мне … мне надо переодеться. Если вы выйдете …

— Ах да, пожалуйста, — спохватился мужик, — Конечно, конечно.

Он поспешно вышел. Лениво подумал: «Не, эта не даст, уж больно боязлива. Да и чёрт с ней, с мокрощёлкой!». Отчего-то ему сейчас хотелось очень грубо думать об этой женщине, которая ничего плохого ему не сделала. Постоял в коридоре. Поезд набрал серьёзный ход, качал идущих мимо него людей. Всё мелькало перед глазами мужика. «Эх, поиметь бы её. И купе у нас на двоих, никто не помешает!», размечтался.

Время шло. Переоделась, наверное, решил мужик.

Завердяев постучал:

— Можно?

— Входите, — глухо прозвучал голос дамы из-за двери, — Можно.

Он открыл дверь. Чисто инстинктивно, по привычке мужчина сразу же дверь и задвинул. Потом ещё раз посмотрел на диван женщины. От смущения Завердяев ещё раз поспешно отвернул взгляд.

«Чёрт!», подумал, «Ну и баба!».

Женщина лежала на спине на белых простынях абсолютно голая, свободно протянув и раздвинув ноги, только от смущения закрывала ладонями лицо. Руки её заметно дрожали.

У неё было необыкновенно белое тело, очень развитые бёдра и большие, мягко свисающие на бока груди с большими тёмно-красными сосцами. Тити эти явно произвели бы неизгладимое впечатление на любого самца.

— Будете? – глухо спросила дама дрожащим, умоляющим голоском сквозь свои ладони.

Голос её показался мужчине необыкновенно мелодичным. Он не в силах был ответить женщине, потому что глаз не мог отвести от её писи с приоткрытыми, жаждущими половыми губами. Вся эта бабья пися была аккуратно выбрита, чтобы ничто не мешало мужскому члену свободно и глубоко войти в неё.

Помолчали.

Женщина, не отнимая ладоней от лица, стала всхлипывать, потом заплакала в голос.

— Не плачьте, — выдавил из себя Завердяев, — Что вы так … расстраиваетесь?

Он решил, что у дамы какое-то горе – может быть, просто денег нет или умер кто.

— Прошу вас, — прошептала заплаканным личиком женщина, — Прошу вас, возьмите меня.

Женщина перестала плакать, вытерла слёзы и ласково посмотрела на мужика.

— Ну, иди же скорее ко мне, я горю от желания! – улыбаясь заплаканным личиком, мягко проговорила она и протянула к Завердяеву руки.

У мужчины всё напряглось в штанах так, что стало неудобно, если она увидит такое.

— Я … я … — растерялся он, — Я … не знаю.

«Наверное, у неё сифилис. Или спид», — мелькнула мысль в голове. Да нет у неё никакого спида, всем сердцем чувствовал Завердяев, мягкая, гладкая баба, приятно будет с ней познакомиться.

— Я хочу тебя, иди, — звала женщина, — Ну да, я обыкновенная нимфоманка, да, я езжу в поездах, отдаюсь мужчинам. Потому что очень хочется, понимаешь! Давай, действуй, мужик.

Завердяев разделся и лёг на эту голую, бесстыдную бл…ушку.

Поезд ритмично стучал на рельсовых стыках: «Так-так, так-так…так-так, так-так».

Несмотря на свои острые сексуальные желания и благодаря выпитой чекушке, Завердяев не стал много развлекать нимфоманку, довольно быстро дело закончилось естественным для такого рода занятий финалом.

Мужик плюхнулся к себе на место и заснул.

Женщина проводила его взглядом. «Вот слабак! А я-то как же!». Она почувствовала разочарование, грусть и острое ощущение собственной ущербности и ненормальности. Каким-то образом у неё это сливалось со всё более нараставшими половыми влечениями к нему.

— Мужчина … — робко позвала она.

Завердяев окончательно отрубился пьяным сном.

Нимфоманка посмотрела с презрением на это дрыхнувшее тело её не состоявшегося героя-любовника и, как была, голая, прилегла. Постепенно в ней нарастало чувство злобы.

«Я … для него … Всё как им, вонючим животным, хочется! Всё для них … для него! А он!»

— Ах, ты, гад! – вполголоса произнесла она.

От гнева стало что-то затмеваться в мозгу несчастной бабы.

«Козёл, думает, поимел меня – и теперь радуется! Будет всем рассказывать, как вот так запросто! Я, значит, — доступная!»

Исступлённая злоба душила нимфоманку.

«Ага, в дурке лежала – только с санитарами! И то не все соглашаются! А тут …».

Она расплакалась. Слёзы градом брызнули из её глаз.

«Не прощу гада!», мелькнула у неё, «Так со мной! Я не потаскуха какая-нибудь, чтобы так от меня отворачиваться!».

Она вскочила со своего места, рывком открыла свою сумку и на дне сред тряпок нащупала холодную ручку кинжала. Кинжал был хороший, с упором, она недавно отдавала его на заточку – как бритва! Она уже давно никуда не ездила без него, не хотела больше терпеть того изнасилования, которое перенесла в восемнадцать лет. Ох, как она мечтала найти того выродка, который так тогда поступил с ней!

С тех пор у неё бывали затмения – обидевшие её мужчины казались ей тем самым ухмыляющимся, похохатывающим мужиком, который так резко насиловал её тогда.

«Это он!», мелькнуло у голой женщины с кинжалом, всматривающейся в спящего алкаша Завердяева, «Это он! Я тебя нашла, гад!»

Она размахнулась и изо всех сил ударила несчастного мужика по голой груди. Нож удивительно легко вошёл в Завердяева. Она размахнулась, прицелилась и со второго раза попала мужику в шею! Потом ещё! Ещё! Ещё!

«Это тебе за меня! За то, что всю жизнь мне погубил! Вот тебе! Вот тебе!».

Нож всё мелькал и мелькал в руках нимфоманки. Кровища залила уже бездыханного мужчину, простыню и капала на пол.

Прислано: Вячеслав