Первым в душ готовиться ко сну пошел Михаил Васильевич. Особого значения словам Веры о помощи соседке он не придал, но под душем помылся, почистил зубы. Довольный вернулся в свою комнату. Включил бра над изголовьем, выключил потолочную люстру и устроился на кровати почитать перед сном по привычке. Он уже было решил отложить книгу и нырнуть под одеяло, но тут раздался робкий стук в дверь. Михаил Васильевич набросил на себя одеяло и откликнулся:

— Входите, не заперто.

Ложась в постель, он решил не закрывать дверь в комнату на ключ.

Дверь скрипнула, и, смущенно улыбаясь, вошла Зоя Иннокентьевна. Из одежды на ней была надета легкая ночная рубашка с глубоким вырезом, из которого выглядывали груди. Подол рубашки едва прикрывал колени. С головы на плечи спускались довольно еще пышные волосы.

Прикрыв за собой дверь, Зоя Иннокентьевна нерешительно остановилась.

— Миша! А и правда, может, «полечишь»? — заискивающе улыбаясь, обратилась она к Михаилу Васильевичу: Ведь не для блуда пришла. Ну что делать — то! Болеть — то ведь тоже не хочется.

— Ну если не для блуда, ложись, будем лечить.

Михаил Васильевич откинул одеяло, подвинулся к стенке, давая Зое место на постели рядом с собой.

Все еще смущаясь, Зоя легла на спину рядом с Михаилом.

— Свет погаси — попросила Зоя.

— Ага! А как же я тебя «лечить» в темноте буду? — не согласился Михаил Васильевич, стаскивая с себя трусы. Затем он прихватил подол Зоиной рубашки и потянул вверх, оголяя бедра, живот. Открылся треугольник пухлого черного лобка без единого седого волоска, хотя голова уже на половину была седой.

— Ой! Зачем это! — Зоя Иннокентьевна попыталась удержать подол рубашки.

— Ты «лечиться» пришла или «что»? — пресек Михаил поползновения Зои: Давай — ка, приподнимись.

Зоя, смущаясь, присела, подняла руки. Михаил стащил с неё рубашку и бросил на пол возле кровати. Зоя опустилась на спину, закрыла ладонями свои объемистые груди и развела ноги.

— ЭЭЭ! Мы так не договаривались — добродушно произнес Михаил и отвел ладони Зои с грудей: Вот так совсем другое дело. Не прячь свое добро, предъяви «лекарю». Такую красоту и прячешь!

Михаил накрыл обе Зоины груди своими ладонями стал легонько поглаживать.

— Ох! — тяжело вздохнула Зоя: За всю жизнь первый раз к чужому мужику в постель легла.

— Ну вот, что, милая. С такими разговорами никакого «лечения» не получится. перестань хныкать.

Михаил Васильевич наклонился над лицом Зои и приложился своими губами к ее рту, языком поводил по губам, попытался проникнуть в ее рот. Не достигнув успеха, он обеими руками сжал одну из грудей Зои и нежно лизнул сосок. Потом повторил это же с другой. Снова перешел к первой и теперь уже вобрал в свой рот грудь Зои вместе с соском и стал щекотать его языком. Животом он прислонился к боку Зои. Член его отвердел и готов был к «бою». Зоя Иннокентьевна ощущала его своим телом.

— Мишаа! Давай уже вставь этот «коитус» — едва слышно попросила она.

Михаил Васильевич выпустил сосок изо рта, ладонь его руки переместилась на живот Зои, прошлась по пупку, достигла шевелюры лобка. Теперь пальцы теребили, как бы расчесывали довольно густые волосы Зоиного лобка, спускаясь все ниже.

— Ну, что же ты, Миша! Вставляй уже!

— Молчи, женщина! — наставительно произнес Михаил Васильевич и снова накрыл рот Зои своим, проникнув теперь в него языком. Ладонь его лежала уже на расщелине вагины, пожимала ее, пальцы теребили волоски на губках, а язык хозяйничал во рту Зои.

— Все будет в свое время. — оторвавшись от Зоиного рта, проговорил Михаил: Будет тебе и коитус.

Теперь Михаил занялся другой грудью Зои, а рука его продолжала хозяйничать между ее нижних губок. Пальцы раздвинули большие губки, добрались до малых. Прошлись по ним, а потом сначала один, а вслед за ним и второй палец нащупали ту самую заветную «пещерку» и скользнули в нее.

Это для Зои Иннокентьевны было ново, непривычно. Непривычно, но доставляло удовольствие.

— Мишенькааа! Ну что ты там делаешь!

Пальцы в «пещерке» жили своей жизнью: елозили туда, сюда, как будто что — то там пытались найти, то выходили наружу, то снова погружались. А губы Михаила теперь целовали живот Зои возле пупка и спускались даже ниже. Рот его засасывал кожу Зоиного живота, потом выпускал, и в дело вступал язык, зализывая место только что побывавшее в плену рта. Михаил перекинул одну ногу между ног Зои, и его твердый «друг» прижимался теперь к ее бедру ниже заветного местечка, которое уже жаждало принять его в себя.

От этих всех действий Михаила Зою бросало то в жар, то в холод, тело ее покрывалось испариной. Она уже не соображала, что с ней происходит, где она. Руки ее вопреки воле хозяйки то скользили по спине Михаила, то обвивались вокруг его шеи и покрепче прижимали его голову к телу. А губы Зои шептали на распев:

— Мииишаааа, Мииишеенька!

Михаил Васильевич перекинул и вторую свою ногу между бедер Зои Иннокентьевны, вынул пальцы из «пещерки», дотянулся до уха Зои и, прошептав: «Принимай», стал погружать своего «бойца» в Зоину «пещерку». Почувствовав, что в нее входит то, ради чего она и легла в постель к едва знакомому мужчине, Зоя охнула, развела шире ноги. Руки ее обвили шею Михаила и крепко прижали к груди.

— Ну вот, бери «коитус», «лечись»- шептал Михаил, качая своим задом, то погружая, то вынимая своего «дружка» из Зоиной «подружки».

Зоя тихо лежала, отдав рукам Михаила свое тело.

Михаил ускорял свои движения, Зоя в ответ тихонько охала. «Подружка» же её очень радушно принимала погружавшегося в неё гостя. Хотя влагалище и охватывало ствол, но член легко скользил, раздвигая его стенки. На них появились какие – то «ребрышки», головка члена терлась о них.

Сколько времени это продолжалось, ни Зоя, ни сам Михаил сказать бы не могли. Но вот тело Зои пронзила какая – то судорога, ноги ее непроизвольно сжали бедра Михаила, влагалище стиснуло член, расслабилось, затем снова сжалось, отпустило. В ответ член тоже дернулся раз, другой. Выдал порцию содержимого своих «собратьев», шлепающихся о промежность Зои, затих, потом снова несколько раз дернулся, выплескивая, что там еще осталось в яичках. Михаил затих, сильнее прижался лобком, стараясь глубже втиснуть во влагалище член. Руки его стиснули плечи Зои, рот прижался к её губам. Минуту, другую полежав на Зоином животе, Михаил скатился и лег рядом с Зоей. Она приподнялась, потянулась к губам Михаила с благодарным поцелуем:

— — Спасибо тебе! Натрудился, устал. Ублажил старушку. Аж до сердца достал. Не побрезговал, не оттолкнул.

Михаил опрокинул Зою на спину, сам лег на бок, приподнялся, опираясь на локоть.

— Лежи, не ворочайся. Получила «коитус», вот и усваивай, лечись.

— И потом ты что такое говоришь: «не побрезговал, не оттолкнул». – продолжил с возмущением Михаил: Как так можно?

— Ну прости, миленький, не буду больше так.

Свободная рука его скользнула по Зоиному животу и накрыла ее «подружку», легонько сжала.

— Ой! Ты мне туда налил столько! Не только пизда мокрая, а и жопа, и простынь. Лежу вот на мокром, а ты даже пошевелиться не даешь. — Зоя Иннокентьевна по своему деревенскому воспитанию в выражениях не стеснялась и называла вещи их именами.

— Вот сколько прожила, троих родила, а что такие вкусности есть и не знала. Мой — то благоверный задерет подол до пупка, коленом ноги раздвинет, всунет хуй в пизду, потыкает сколько — то, спустит, отвалится, да и захрапит. — разоткровенничалась Зоя Иннокентьевна.

— Как троих родила? — удивился Михаил: ты же говорила, что сын только у тебя.

— Да родила — то троих, да выжил один. Дочки были еще, да померли. Одна тифом заболела, десять лет только исполнилось, а другая в три года от скарлатины померла.

— У меня спать будешь или к себе пойдешь? – перевел Михаил разговор с грустной темы. Рука его поглаживала Зоин живот, забравшись между ног, ласково похлопала, как бы успокаивая, губки вагины, пальцы потеребили волосы лобка.

— К себе пойду.

— Ты сейчас спать будешь ложиться, «мохнатку» — то не мой, утром помоешь. Пусть там все впитается – выдал инструкцию Михаил: Сейчас не торопись вставать, лежи.

И Зоя лежала рядом с Михаилом, молчала, переваривая случившееся. Где –то там, в глубине полыхала благодарность к этому мало знакомому человеку. И хотелось ей обнять его, целовать его всего, как он ее целовал. Но он не разрешал ей шевелиться. И все – таки, лежа на спине, гладила Зоя Михаила, куда могла добраться ее рука. Минут через десять, пятнадцать, Зоя уже и подремывать начала, Михаил разрешил:

— Ну, ладно, раз не хочешь со мной спать, иди к себе.

Зоя сползла с кровати, подняла свою ночную рубашку. Надела и пошла к двери.

— Зоя! Ты завтра это, приходи без рубашки. – бросил в след Михаил.

Зоя вернулась в свою комнату. На ощупь, не зажигая свет, добралась до кровати, легла и быстро уснула. Вера то ли спала, то ли делала вид, что спит.

Утром ее разбудила Вера:

— Эй, подруга! Вставай, завтрак проспишь, да и на процедуры надо.

Зоя открыла глаза, потянулась, лежа на спине.

— Ну, что? Как «лечение» прошло?

— Ой, и не спрашивай! – откликнулась, вставая с постели, Зоя: Жизнь прожила, а что такие вкусности бывают, и не знала.

-Ну вот, а ты еще отнекивалась.

— Велел без рубашки приходить, голой. А как пойду, у меня вон пузо — то какое! – прихватила Зоя ладонью вместе с рубашкой и оттянула живот.

— Ну, разве это пузо! По коленкам – то не бьет! Это животик! – Вера, не спрашивая даже разрешения, прошлась обеими ладонями по животу Зои, засмеялась: Ладно. Давай собираться на завтрак. Сходи, «лекаря» разбуди.

Михаила в комнате не оказалось. Зоя постояла в недоумении и вышла. Открылась дверь душевой, из нее появился Михаил в пижамных брюках, вытирая полотенцем голову. Зоя подошла и по — хозяйски обхватила его руками, мимолетно прижалась к груди. Подняла голову, потянулась губами к его рту с поцелуем.

— Встал уже? На завтрак не опоздаем?

Михаил наклонился, чмокнул в подставленные губы.

— Да, собираться надо. Иди, помойся. Сейчас уже можно.

За завтраком Зоя умильно поглядывала на Михаила, подкладывала ему на ее взгляд кусочки повкуснее. Вера, глядя на ее старания, посмеивалась.

День прошел в санаторных хлопотах. Вечером Михаил снова перед сном предложил почаёвничать.

— Ну, что, продолжим «лечение»? – обратился Михаил к Зое: Приходи через пол часика.

Вера широко улыбнулась, Зоя смущенно опустила голову.

— Ой, смотри-ка, зарделась, словно девочка! – засмеялась Вера и толкнула Зою плечом: Ладно, тебе! Дело житейское! Иди уже в душ, намойся. Я уберу здесь все.

Минут через сорок Зоя, не надев ночной рубашки, как велел Михаил, постучавшись, вошла и легла рядом с ним.

И все повторилось. Руки Михаила не оставляли без внимания ни одного участка Зоиного тела, губы и язык следовали за ними. Обцеловав шею, плечи и груди, спустились губы на живот и поползли вниз. Добрались до пупка, язык нырнул в его ямку.

— Миишаа! – взвилась Зоя.

Но язык с губами уже полз по животу дальше, туда, где курчавились волосики довольно пухлого лобка, туда, где между ног Зои хозяйничала рука Михаила. Вот губы захватили пучок волосиков и потянули, стали легонько трепать их в стороны. Отпустили. Скользнули ниже к Зоиным губкам, язык нащупал там между ними пупырышек, лизнул. Губы Михаила захватили этот пупырышек в плен, сжали.

— ААА! Мииишааа! – теперь уже в полный голос вскрикнула Зоя, обхватила голову Михаила руками и попыталась её поднять, оттянуть. Не получилось. Теперь и язык вступил в игру с пупырышком, взятым губами в плен.

Мииишааа! Ты чтооо – вскрикивала Зоя, сжимала его голову своими бедрами.

Михаил не останавливался, не обращая внимания на вскрики Зои. Губы его выпустили из плена пупырышек, скользнули ниже. Теперь они всосали глубоко в рот большие губки Зоиной вагины, сжали их, зубы Михаила даже чуть прикусили, но тут же ослабили хватку.

ААА! Миишааа! Нууу чтоо тыы деелааешь! – исходилась криком Зоя.

Два пальца руки Михаила скользнули внутрь «пещерки» и снова начали там хозяйничать, как – будто, что – то разыскивая. «Пещерка» изрядно текла уже.

-Миишаа! Нее мооогууу! – бедра стиснули голову Михаила, голени поднялись и легли ему на плечи, пятки стучали по спине.

Губы Михаила выпустили свою добычу, но им на смену пришел нос. Он раздвинул большие губки, ткнулся в малые. Следом за ним к малым губам устремился язык и начал

играть с ними.

— Миииишаааа! — Только и смогла выкрикнуть Зоя. Ноги ее ослабили хватку, соскользнули на простыню. Зоя заерзала, пытаясь освободиться от языка Михаила, хозяйничающего у неё между ног. Михаил вынул пальцы из «пещерки», приподнялся и скользнул своими губами по животу Зои к ее грудям. Освободившееся от пальцев место, занял теперь его твердо стоящий член, полностью заполнив все пространство влагалища.

Отдав должное Зоиным грудям и задорно торчавшим соскам на них, прильнул Михаил ко рту Зои. Язык его, раздвинув губы, скользнул в рот, встретился там с язычком Зои и принялся с ним играть. Член тоже не оставался в бездействии, выскальзывая и вновь погружаясь во влагалище, подчиняясь ритмичным неспешным качаниям низа живота Михаила.

— ЫЫЫАААА! – что – то мычала Зоя ртом, закрытым губами Михаила. Руки ее обвили шею, ноги поднялись, сжали бока Михаила.

Михаил нежно целовал Зою в губы, прикасался слегка к кончику носа, язык его пытался залезть в раковину уха. Вбирал в рот груди и играл с торчащими сосками. И все это время член его трудился во влагалище.

И вот снова, как и вчера, по Зоиному телу пробежала судорога, ноги её крепко сжали Михаила. Руки крепко притиснули Михаила к груди, разомкнулись и упали на постель. Ноги тоже соскользнули со спины, выпрямились бессильно, оставаясь широко разведенными. Вслед за этим член задергался, изверг все, что дали его собратья, во влагалище, добавив к его выделениям и свою порцию.

— Мишааа! Аж до сердца достал! — охала Зоя Иннокентьевна. Она лежала на спине, боясь пошевелиться, помня вчерашнее наставление Михаила, чтобы не вылилось из неё ничего. Даже приподняла согнутые в коленях ноги.

Отдышавшись, Михаил повернулся на бок к Зое. Обнял её, поцеловал, опустил голову на подушку рядом с Зоиной. Так они лежали, отдыхая, несколько минут.

— Ну, что, душенька довольна? — рука Михаила скользнула по животу Зои и легла на измочаленные мокрые волосы вагины, палец скользнул внутрь. Там было уже лишь слегка влажно.

— Мииишаа! – пропела Зоя. Одна её рука протиснулась под шею, другая – обхватила Михаила за грудь, потянула его на себя. Михаил же сам лег на спину, потеснив Зою, обнял, повернул на бок и уложил её голову себе на плечо. Свободной рукой он подхватил Зоину ногу и положил на свои бедра. Погладил спину, потискал ладонью полушария Зоиной попки.

— Ну, спать давай.

— Мишенька! – Зоя теснее прижалась к Михаилу и начала с жаром целовать плечо, грудь.

— Спи, спи! – ладонь Михаила похлопала по мягким ягодицам, утихомиривая Зою.

Вскоре оба они сладко сопели в четыре дырки.

Зоя проснулась еще до того, как зазвенел будильник. Осторожно, боясь разбудить Михаила, встала с постели, благо что она спала на краю, перелезать через Михаила не пришлось, выскользнула из комнаты. Пошла к себе.

Вера тоже уже не спала. Она даже уже умылась и теперь сидела на постели и наводила макияж.

— Жива? – улыбаясь, обратилась она к вошедшей Зое: Ты так кричала, что я даже хотела пойти к вам, посмотреть, что он там с тобой делает — на куски режет, что ли. Небось и соседям спать не дала.

— Ой, и не спрашивай, подружка! Такое вытворял, что по неволе закричишь! Дай – ка зеркало. Посмотрю, что он там мне с пиздой утворил.

— Зоя! – недовольно воскликнула Вера: Ну, что ты, в самом деле, по — другому сказать не можешь?! На людях еще ляпнешь!

— Ай! Да хоть горшком назови. Пизда – она и есть пизда.

Вера протянула Зое зеркало. Она села на свою кровать, развела по шире ноги и стала внимательно разглядывать промежность. Вера с интересом наблюдала за ее действиями.

— Да, нет. Все цело. – сделала заключение после осмотра Зоя. Вернула зеркало Вере, погладила себе между ног.

— Что, член очень большой? – с интересом спросила Вера.

— Да, что я, мерила, что ли! – отозвалась Зоя.

Накинув на себя ночную рубашку, Зоя вышла из комнаты.

Санаторные дни заполнены были лечебными процедурами, предписанными врачами, у каждого они были свои. После вечернего чая, вошедшего уже в традицию, Зоя теперь без доли сомнения и без всякого стеснения, намывшись в душе, шла в комнату Михаила. По-хозяйски расстелив постель, укладывалась и ждала, когда Михаил займется её «лечением».

Прислано: Djhxey