Часть 1

Комнату заполнил звонок телефона.

«Кто там еще?» — недовольно наморщил нос Виктор Петрович и снял трубку домашнего телефона.

«Здравствуйте! Это из «Управления социальной защиты населения». Вам предлагается путевка в санаторий. Поедете?»

В самом начале «перестройки», еще до того, как Михаил Юрьевич Зурабов стал министром здравоохранения и начал свои реформы, Виктор Петрович по настоянию цехового терапевта получил инвалидность. С тех пор он раз в год в «Управлении социальной защиты населения» исправно получал бесплатные путевки в санаторий. Давали их ему в «осенне – зимне — весеннее» время и только в средней полосе России. Но Виктору Петровичу это даже и нравилось. Комаров, слепней и прочей досадливой мошкары нет. И не надо сутками трястись в душном вагоне поезда дальнего следования, а потом еще в незнакомом городе искать тот самый автобус, на котором можно доехать до санатория. Если путевка доставалась в сентябре — октябре, можно было полюбоваться золотой листвой отходящих в зимнюю спячку деревьев. И в любом случае можно пообщаться с новыми людьми. Жена Виктора Петровича покинула его несколько лет назад, уйдя, как говорят «в мир иной». Сын жил своей семьей, интересуясь по телефону самочувствием. Внучка выросла, закончила школу и теперь училась в институте, так что гулять с дедом у нее времени не было. Да и интересы её с возрастом стали несколько иные. Вся жизнь Виктора Петровича заключалась теперь в: «…Поспали? Теперь поесть надо. Поели? Теперь поспать надо….». Однообразие дней прерывалось иногда звонками с былой работы. Звонила молодежь (по сравнению с Виктором Петровичем, конечно) проконсультироваться по какому – нибудь вопросу. Виктор Петрович оживлялся, охотно и пространно отвечая на задаваемые ему вопросы…

«Да, конечно, поеду».

«Тогда завтра с 9 до 18 зайдите к нам».

На следующий день Виктор Петрович уже был в «Управлении соцзащиты населения». Отсидев изрядную очередь, оказался он у стола сотрудницы «УСЗН».

«Здравствуйте, Наталья Максимовна!».

«Здравствуйте, Виктор Петрович» — оторвалась от писанины Наталья Максимовна.

Полистав объемистую тетрадь, она остановилась на нужной странице и сказала:

«Вот есть путевка в санаторий. Как раз по вашему недугу. И время подходящее: 20 августа и недалеко».

Оформление путевки заняло немного времени. Уже минут через пятнадцать Виктор Петрович положил в карман пиджака путевку и отправился в поликлинику оформлять санаторную карту. До отъезда оставалась еще неделя. Замечательным было то, что санаторий присылал свой автобус, и не надо было мыкаться на общественном транспорте. К путевке даже была приколота бумажка, в которой указывалось место сбора, время отправления и даже номер кресла в салоне автобуса.

За сборами и предотъездной суетой неделя пролетела быстро. За полчаса до указанного в бумажке времени, Виктор Петрович с большим чемоданом на колесиках, сумкой через плечо, с фотоаппаратом на груди подъехали на машине сына к назначенному месту. Здесь стояло уже несколько человек, таких же, как и он сам, пенсионеров с чемоданами, сумками.

Вот и появился автобус междугороднего класса. На его лобовом стекле красовался значительных размеров плакат с названием санатория. Вышедший из него водитель открыл люки багажного отделения. Ожидавшие бабушки и дедушки потянулись укладывать свои чемоданы и дорожные сумки. Вышедшая из открытой двери автобуса молодая женщина взялась руководить укладкой вещей.

Уложив багаж, отъезжающие поднимались в салон и, разыскав свое место, устраивались по — удобней в мягких креслах с откидными столиками. Некоторые мужчины, обозначив, что место занято возложением на сидение сумки или плаща, вновь покидали автобус и отходили в сторонку, чтобы выкурить последнюю на дорожку сигарету.

В автобусный багажник Виктор Петрович поставил только чемодан. Сумку же, как и фотоаппарат, оставил при себе. Место Виктора Петровича было почти в самом конце салона. Расположив сумку под креслом, Виктор Петрович снял плащ, уложил его в сетку над головой и занял место у окна. Салон постепенно заполнялся. Кресло рядом с Виктором Петровичем оставалось пустым.

Но вот, когда салон практически полностью был заполнен, рядом с ним остановилась довольно стройная, пожилая, лет этак 60 с небольшим, женщина. В руках у нее была объемистая дамская сумка. Одета она была довольно изящно. Легкое пальто, кокетливая шляпка, изящные темно — синие зауженные к низу брючки.

«Добрый день! Место 38 – это здесь?» — произнесла она.

«Да. Садитесь, пожалуйста».

Дама опустила сумку на пол, ногой затолкала ее под кресло, сняв пальто, положила его в сетку над головой и заняла пустующее кресло рядом с Виктором Петровичем.

Странное дело, хотя дама и не была тучной, скорее наоборот, но Виктору Петровичу сразу стало тесно в кресле. Бедро женщины довольно плотно прижалось к его бедру, а ее плечо уперлось ему в бок. Виктор Петрович шевельнулся, пытаясь отодвинуться от дамы, но от этого мало что изменилось.

«Давайте познакомимся. Меня зовут Светлана Георгиевна, или просто Светлана. А вас?»

«Надо же» — пронеслось в мозгу Виктора Петровича: «Как и мою старушку», а вслух сказал:

«Виктор Петрович, можно Виктор».

Посыпались вопросы: «Где живете, давно ли на пенсии, где и кем работали», есть ли жена. Виктор Петрович со вздохом сообщил, что жену он схоронил, живет один отдельно от сына.

Пока Виктор Петрович отвечал на вопросы, послышалось шипение закрывающихся дверей, урчание мотора. Автобус тронулся.

Дальнейший разговор прервала санаторный менеджер:

«Минуточку внимания» — раздалось из динамика: «За рулем нашего автобуса водитель Вадим Александрович. Меня зовут Галя. Я менеджер санатория…».

Дальше менеджер Галя рассказала, что в пути они пробудут четыре с лишним часа, если повезет не попасть в пробку, что будет роздано питание в виде бутербродов, по мандарину и бутылочки с минералкой, и что она раздаст регистрационные анкеты, которые надо будет заполнить и вернуть ей вместе с путевками и санаторными картами.

Автобус, мерно покачиваясь, полз в толчее автомашин разных «калибров». За окном проплывали громады городских зданий. Галя добралась и до Светланы Георгиевны и Виктору Петровичу, вручила им по бланку.

Виктор Петрович откинул столик на спинке переднего кресла, достал очки, авторучку и начал заполнять анкету. Светлана Георгиевна с интересом смотрела на его действия.

«Ой, как у вас ловко получается. И мне заполните, пожалуйста»

Виктор Петрович, закончив со своей, принял от Светланы анкету и ее паспорт. Когда он его раскрыл, удивлению его не было границ. Мало того, что его соседка носила тоже имя, что и его жена, так и фамилия была та же. С неподдельным удивлением он обернулся к ней, но Светлана Георгиевна опередила его:

«Что – то не так?» — обеспокоенно спросила она.

«Да нет. Посмотрите» — и в ответ протянул ей свою заполненную анкету.

Светлана Георгиевна взяла, и на ее лице тоже отразилось удивление.

«Ого! Вот это да!» — воскликнула она и, улыбнувшись, добавила: «И фамилия у нас с вами одна на двоих. Что бы это значило?»

Не успел Виктор Петрович сообразить, что ответить на это, как Светлана, лукаво стрельнув на Виктора Петровича своими серыми глазками, многозначительно добавила:

«Это не так просто. Это – судьба!»

«Ну, ну. Посмотрим, что дальше будет» — шевельнулось у Виктора Петровича в мозгу. Но вслух он ничего не сказал, а принялся заполнять анкету Светланы. Та с интересом следила за его действиями. Закончив возиться с анкетой, Виктор Петрович передал ее Светлане, а сам достал из сумки прозрачный файлик, в котором лежали его путевка и санаторная карта и, присоединив к ним анкету, положил его на столик.

«О, какой вы предусмотрительный» — воскликнула Светлана Георгиевна, вертя свою анкету в руках, не зная, куда ее пристроить.

«Я пока положу ее сюда» — полу — вопросительно, полу — утвердительно произнесла она. Положила свою анкету поверх файла и полезла под кресло за сумкой. Она наклонилась, и голова ее легла на колено Виктору Петровичу. Достав сумку, Светлана расположила ее на коленях и стала в ней копаться. Наконец, на свет божий появились нужные бумажки: санаторная карта, путевка. Чтобы найти их, ей, как и знаменитой Монике из «Кабачка 13 стульев», пришлось вытащить из сумки добрую половину ее содержимого. Присоединив найденное к анкете, лежащей на файле с бумагами Виктора Петровича, она начала укладывать все обратно. Виктор Петрович взял путевку, санаторную карту и анкету Светланы Георгиевны, подержал в руке, как бы взвешивая их, и поместил в файлик, где лежали его документы. Закончив укладку сумки, Светлана Георгиевна глянула на Виктора Петровича:

«Ой! Вы очень внимательны. Спасибо».

Виктор Петрович промолчал.

Автобус выбрался из теснины городских улиц и теперь катил по асфальтовой всего в две полосы дороге областного значения. Очевидно, что дорога давно не ремонтировалась. То одно, то другое колесо попадало в выбоины, отчего корпус автобуса мерно раскачивался. Разговоры в салоне стихли. Соседка Виктора Петровича больше не терзала его вопросами. Виктор Петрович раскрыл футляр фотоаппарата, чуть повернулся и стал с интересом смотреть в окно на пробегающие мимо пейзажи, стараясь предугадать появление в поле зрения объекта, достойного «увековечения». Бедро соседки все также касалось его бедра. В такт качаниям салона автобуса Светлана Георгиевна приваливалась корпусом к Виктору Петровичу. В какой – то момент, когда автобус особенно качнуло в его сторону, и тело Светланы Георгиевны сильнее обычного навалилось на него, Виктор Петрович, глянув на соседку, увидел, что она, опустив нос к груди, сладко посапывает. Он отвернулся и снова стал смотреть в окно. Автобус снова сильно качнуло, Светлана Георгиевна плотнее привалилась к Виктору Петровичу. Одна ее рука просунулась ему под руку и плотно ее обвила. Голова Светланы притулилась к его плечу, а к боку его прижалась ее мягкая грудь. Виктор Петрович особо – то и не возражал. Теперь он сидел, не шевелясь, чтобы не разбудить Светлану Георгиевну.

В проходе мелькала с корзинкой в руках Галя, разносившая пакеты с едой. Вот она подошла и к ним. Скользнув взглядом по Светлане Георгиевне, уютно пристроившейся к боку Виктора Петровича, она протянула два пакета. Виктор Петрович осторожно, стараясь не разбудить свою соседку, принял их, а взамен протянул файлик с анкетами. Галя взяла его, опустила в корзину, а оттуда достала две бутылочки воды.

На исходе второго часа автобус вдруг замедлил ход и стал жаться к обочине. Мелькнул дорожный знак площадки для отдыха. Автобус съехал с полотна шоссе и, вкатившись на площадку, остановился.

«Стоянка 15 минут» — донесся из динамиков голос Гали: «Туалет есть в лесу и в кафе».

Все поднялись с кресел и заспешили к открытым дверям. Первые вышедшие уже торопились по тропинке к видневшемуся в глубине деревянному строению. Наконец и Светлана Георгиевна с Виктором Петровичем оказались на улице. Вместо того, чтобы присоединиться к толпившимся у туалета в лесу, Виктор Петрович подхватил Светлану Георгиевну под руку и увлек ее к кафе. Навстречу им от кафе шла Галина и водитель автобуса

— Вы что – то хотите? — спросила их моложавая женщина, судя по украшающему ее одежду переднику, официантка.

— Нам бы руки помыть. — деликатно изобразил проблему Виктор Петрович, выразительно опустив глаза на низ своего живота.

— По десять рублей в кассу. — догадалась о проблеме женщина и обратилась к Светлане Георгиевне:

— Пойдемте, провожу вас.

Когда Виктор Петрович и Светлана Георгиевна вышли из кафе, у автобуса уже толпился, оживленно о чем – то гомонивший народ. Из автобуса выглянула Галя и объявила:

«Все! Стоянка окончена. Занимайте свои места».

Все потянулись к дверям автобуса.

«Посмотрите все ли ваши соседи на месте» — обратилась к ним через динамики Галя. Выдержав паузу, она объявила: «Поехали!»

Шипение закрывающихся дверей, тихое урчание двигателя. Автобус медленно тронулся. Выбравшись на дорогу, он прибавил скорости и, мерно покачиваясь, покатил вперед.

— А не пора ли нам подкрепиться, чтобы не похудеть?» — Виктор Петрович протянул один из пакетов, врученных ему Галей.

— Это ваш «сухой паек» за счет санатория» — видя недоуменный взгляд, пояснил он.

Светлана Георгиевна, принимая от Виктора Петровича пакет, своей ладонью коснулась его руки. И это прикосновение, тепло ее ладони доставило ему ощутимое удовольствие. Он достал бутылочку с водой, осторожно отвинтил крышку и протянул ее Светлане. И снова прикосновение ее руки к пальцам его ладони доставило ему удовольствие. Заметив, что Светлана Георгиевна держит переданное ей, не зная куда приткнуть, Виктор Петрович протянул руку и откинул столик, располагающийся на спинке переднего кресла. Потом взял у Светланы Георгиевны бутылочку и поставил ее в углубление столика. При этом руки их снова соприкоснулись.

Автобус катил по шоссе. Серая лента его тянулась за горизонт, то спускаясь, то снова карабкаясь вверх. По сторонам мелькали высоченные стволы сосен, белые березы, серые осины. Иногда лес расступался, и открывались в предосенней желтизне обширные пшеничные поля, среди которых виднелись вдалеке крыши сельских домишек.

— Ой! А у меня ведь пирожки есть! — воскликнула Светлана Георгиевна и полезла под кресло за сумкой. Снова ее голова легла на бедро Виктора Петровича. Теперь, шаря рукой под креслом, Светлана Георгиевна повернула голову лицом вверх, так, что затылок ее уперся в пах Виктора Петровича. «Федор Иваныч» (так жена шутливо величала мужское достоинство Виктора Петровича) не замедлил отреагировать и, не спрашивая на то согласия своего владельца, стал расти в объеме. Светлана Георгиевна, наверное, затылком ощутила это, потому что, чуть повернув голову, глянула в лицо Виктора Петровича. На губах ее мелькнула едва заметная улыбка, а глаза ее засветились хитринкой. Но вслух она горделиво произнесла:

-С капустой!

Светлана Георгиевна достала пакет с пирожками и, раскрыв его, протянула Виктору Петровичу.

-Сама пекла! Оцените! — похвасталась она.

Виктор Петрович с готовностью опустил руку в пакет и вытащил пирожок.

«Надо же» — снова шевельнулось у него в голове: «Печеные. Да еще и с капустой».

Именно такого рода пирожки были фирменным блюдом его Светланы. С капустой и яйцом. Сотрудники его группы, бывало, перед праздниками вручали ему незапечатанный конверт с запиской внутри: «Светлана Викторовна! Хотим пирожков. С капустой». Придя домой, Виктор Петрович вручал конверт своей половине, а сам, взяв сумку, шел в ближний магазин, где покупал все требуемое для изготовления пирожков.

И снова автобус замедлил ход, грузно переваливаясь с боку не бок, съехал на проселочную дорогу, которая убегала в глубину густого леса. По сторонам ее высились громадные ели, перемежающиеся то березами, то осинами. Иногда мелькали клены.

— В Берендеево царство въехали! — кивнул головой Виктор Петрович.

Между кресел вновь появилась Галя. В руках она несла планшет с торчащими из его кармашков бумажками. Она шла по проходу, доставала бумажки из кармашков.

— По приезде подойдете к дежурному в холле и, предъявив этот номерок, получите ключи от номера. — говорила она каждому.

Подошла она и к креслу, где сидели Виктор Петрович со Светланой Георгиевной, и протянула им два небольших картонных кусочка:

«Это вам».

Виктор Петрович, даже не глянув на них, положил в нагрудный карман своего пиджака.

Дорога вынырнула из леса. Слева простиралось обширное поле, а впереди показалась стела с названием санатория. Автобус медленно повернул и уперся носом в ворота. Они медленно раскрылись. Автобус вкатился на территорию и замер. Послышалось шипение открываемых дверей, а из динамиков раздался Галин голос:

-Ну, вот мы и приехали. В главный корпус и регистратуру пройдете вот по этой дорожке. Счастливого отдыха.

Все встали со своих мест и, подхватив свои сумки, пальто, плащи, потянулись к выходу…

Часть 2

Когда Светлана Георгиевна и Виктор Петрович выбрались из автобуса, багажники уже были открыты. Чемодан Светланы Георгиевны стоял на земле, прислоненный к колесу автобуса. Виктор Петрович достал из глубины багажника свой и подошел к ожидавшей его Светлане Георгиевне. Он как галантный кавалер, попытался взять ее чемодан, чтобы помочь, но она решительным образом этому воспротивилась:

-Хватит с вас и вашего. — незлобиво произнесла она и неспешно пошла по дорожке.

Виктор Петрович поправил сумку на плече и, выдвинув ручку чемодана, двинулся следом.

Когда они вошли в холл жилого корпуса, у конторки дежурного администратора толпился прибывший «контингент» отдыхающих. Виктор Петрович подвел Светлану Георгиевну к одному из свободных кресел, в изобилии стоявших по стенам холла, поставил свой чемодан рядом с ее и подошел к толпившимся у конторки.

Очередь двигалась быстро. Вот и Виктор Петрович уже протянул две полученных в автобусе картонки дежурному администратору – моложавой женщине в белом традиционном халате. В ответ она, глянув на надписи на картонках, повернулась к висящему сзади нее на стене большому щиту с ключами, нашла два. Полистав лежащий на барьере журнал, она положила на него ключи.

— Распишитесь. Ваш номер на пятом этаже. — ткнула она пальцем в страницу журнала.

Виктор Петрович, уяснив из произнесенной фразы только слова «…на пятом этаже», расписался в журнале и пошел к Светлане Георгиевне.

— Это вам. — Виктор Петрович протянул один из ключей Светлане Георгиевне, а другой сунул в свой карман. Взяв оба чемодана, Виктор Петрович двинулся к лифту. Светлана Георгиевна на этот раз не возражала, что ее чемодан транспортировал Виктор Петрович.

Номер оказался в самом конце длинного коридора. Светлана Георгиевна открыла дверь и пропустила вперед Виктора Петровича с чемоданами. Номер начинался довольно просторной прихожей. У одной стены слева стоял платяной шкаф, а противоположная от него стена была занята приоткрытой дверью, за которой виднелась раковина с краном и торчал край ванны. Из прихожей стеклянная дверь вела в спальню. Оставив свой чемодан в прихожей, Виктор Петрович с чемоданом Светланы Георгиевны прошел в комнату.

Посреди нее, упираясь высоким изголовьем в стену, стояла просторная двуспальная (может даже и четырех спальная) деревянная кровать. У высокой спинки изголовья лежали две подушки, а середину занимали две стопки постельного белья и полотенец. По бокам кровати притулились к стене две тумбочки с низенькими настольными лампами. За громадным окном виднелся балкон. В углу возле балконной двери стоял небольшой письменный стол, над которым громоздился подвешенный на кронштейне телевизор. А слева от входа скромненько жался к стене небольшой холодильник.

«Хм! Вот это да!» — внутренне усмехнулся Виктор Петрович, а вслух произнес:

— Пойду к себе. Чемодан поставлю и зайду за вами. На довольствие в столовую надо стать. А уж потом и устраиваться будем.

Он поставил чемодан Светланы Георгиевны у кровати и пошел к выходу, вытаскивая на ходу ключ из кармана. И вдруг, уже у выходной двери остановился, недоуменно глянул на Светлану Георгиевну:

— Светлана Георгиевна! Дайте – ка ваш ключ!

Светлана Георгиевна недоуменно протянула ему ключ.

— Смотрите! Нам номер один на двоих дали!

На брелках обоих ключей стоял один и тот же номер.

— Ой! Это они нас за супругов приняли! — рассмеялась Светлана Георгиевна: Ну что делать будем?

Виктор Петрович молчал в недоумении, не зная, что и сказать

— А что! Это даже пикантно! — продолжила Светлана Георгиевна: — Может, не будем признаваться, что мы не супруги? Думаю, мы поладим. Вы мне нравитесь. А то попадет какая – нибудь карга – старушенция в соседки! Подойду я вам в соседки?

Она приблизилась к Виктору Петровичу с улыбкой и, лукаво глядя ему прямо в глаза, слегка прижалась. Виктор Петрович скользнул в ответ носом по ее макушке.

— Я же говорила: «Это судьба». Фамилии одинаковые. Места в автобусе рядом оказались. — еще теснее прижимаясь, продолжила Светлана Георгиевна.

— Ну, судьба, так судьба. — произнес он и двинулся обратно в спальню, волоча за собой чемодан. Сумку он кинул на кровать, чемодан поставил рядом с чемоданом Светланы Георгиевны.

— Пошли на довольствие становиться. — повернулся к Светлане Георгиевне и снова направился к двери. Светлана Георгиевна двинулась за ним.

Санаторий построен был очень удобно: жилой корпус, столовая и все лечебные корпуса соединены были теплыми переходами. Так что на улицу выходить не надо. Остаток дня прошел в хлопотах по устройству и ознакомлению с помещениями санатория: столовая, поликлиника, процедурные кабинеты. Был даже бассейн крытый и водолечебница.

Когда после ужина Виктор Петрович и Светлана Георгиевна вернулись в номер, в дверях торчали две бумажки с приглашением на следующий день к доктору.

— Ну, и как постель делить будем? — Светлана Георгиевна с многозначительной улыбкой обратилась к Виктору Петровичу.

— Да я привык на левом боку спать. Так что с этого края лягу.

— Ну и ладненько. Договорились. — хмыкнула Светлана Георгиевна и принялась распаковывать чемодан.

За окном начинало уже темнеть. Время подошло отправляться спать. День был трудным и длинным. Светлана Георгиевна прихватила халат, полотенца, лежавшие на кровати, целый пакет всевозможной косметики и отправилась в ванную комнату. Виктор Петрович тоже занялся своими вещами. Пока Светлана Георгиевна была в ванной, он достал из чемодана в числе прочего спортивный костюм и переоделся. Разложив и развесив по местам свои вещи, Виктор Петрович включил телевизор и сел на стул в ожидании, когда ему освободят ванную.

На вечерний туалет у Светланы Георгиевны ушло минут тридцать, если не больше. Все это время Виктор Петрович щелкал пультом, осваивая телевизор. Но вот Светлана Георгиевна появилась в спальне, неся в руках снятые брюки, блузку и что – то еще аккуратно свернутое. Из — под не застегнутого халата виднелась веселенькая, едва доходящая до колен, ночная рубашка, из глубокого декольте ее соблазнительно выглядывали, разделенные ложбинкой, значительных размеров холмики, скорее даже холмы грудей. Сквозь полупрозрачную ткань можно было разглядеть, что бюстгальтера и трусиков на ней не было одето.

Светлана Георгиевна положила сверток на стул, стоящий с ее стороны кровати, а на спинку его повесила брюки и поверх их блузку. После этого она занялась постелью. Виктор Петрович в свою очередь отправился в ванную. Когда он, управившись с чисткой зубов и умыванием, вернулся в спальню, Светлана Георгиевна сидела на застеленной и для Виктора Петровича, кровати и большой деревянной расческой приводила в порядок свои волосы на голове.

Одну ногу, согнутую в колене, она положила поверх одеяла. Подол ночнушки при этом поднялся, довольно значительно оголив ее полное соблазнительное бедро. Люстра под потолком была выключена, горело только бра со стороны Светланы Георгиевны. Подойдя к кровати, Виктор Петрович остановился в нерешительности: на нем был надет спортивный костюм, под которым были трусы и майка, показаться в которых перед мало знакомой ему Светланой Георгиевной, он не решался, тем более, что картина сидящей на постели неглиже Светланы Георгиевны, не оставил равнодушным его «Федора Иваныча» и он уже стал заметным образом проявлять свой норов. Но и ложиться в постель в спортивном костюме тоже не мог себе позволить. Светлана Георгиевна тем временем закончила укладку прически, подняла край одеяла, перенесла на постель и вторую ногу, мелькнув при этом своим женским естеством, расположенным внизу живота между ее полных бедер, откинулась на подушку, блаженно вытянулась на спине.

— Устал? Ложись. — повернула она голову к Виктору Петровичу и похлопала по одеялу ладонью. Они еще днем, бродя по коридорам санатория, перешли на «Ты». Виктор Петрович, решившись, стянул майку, а потом и брюки, оставшись в одних трусах, оттопыренных бессовестным «Федором Иванычем», и быстренько скользнул под одеяло.

«Спокойной ночи» — пожелала ему Светлана Георгиевна.

«На новом месте приснись жених невесте» — не остался в долгу Виктор Петрович и тоже с наслаждением вытянул ноги, уставшие за день езды в автобусе и шатания по санаторным коридорам.

Светлана Георгиевна щелкнула выключателем ночника, и комната погрузилась в темноту. Виктор Петрович полежал с минуту неподвижно на спине, потом повернулся на левый бок, подсунув под подушку левую руку, и закрыл глаза.

Проспал он до самого утра. Снились ему то какие – то поезда, на которые он все опаздывал и вскакивал уже на ходу, то снилось ему, что он разгружает большую грузовую машину с какими – то тяжелыми мешками, наполненными не то мукой, не то еще чем – то тяжелым.

Проснулся он задолго до звонка будильника все так же на левом боку спиной к Светлане Георгиевне. За окном уже серел рассвет. Светлана Георгиевна тоже лежала на левом боку, уютно уткнувшись носом ему в шею и прижавшись своими мягкими грудями к его спине. Одна рука лежала на его боку, и ладонь ее по — хозяйски покоилась на его груди. Ее правая нога безмятежно расположилась сверху на его ноге. Последние годы его покойница Светлана любила спать именно так, прижавшись к его спине и закинув на него свою ногу.

После ночного сна ему хотелось уже в туалет, но он продолжал неподвижно лежать, боясь неосторожным движением разбудить Светлану Георгиевну. Чем дольше он так лежал, тем больше поднималась в нем волна непреодолимой нежности, доверия к этой практически незнакомой ему женщине, так доверчиво обнимающей его рукой.

Но вот заверещал будильник. Светлана Георгиевна проснулась, шевельнулась и в смущении отпрянула от спины Виктора Петровича.

— Ой! Что это я! — воскликнула, отодвигаясь от его спины и сдернув свою ногу с ноги Виктора Петровича.

Виктор Петрович повернулся к ней, подсунул одну руку ей под шею и, притянув к себе, прильнул своим ртом к ее губам.

-С добрым утром — произнес он, оторвавшись от нее, и быстрым движением лизнул самый кончик носа Светланы Георгиевны.

— Ой! Ну что ты делаешь! — счастливо засмеялась Светлана Георгиевна.

Виктор Петрович обнял ее, привалил на спину и прижался грудью к груди, намереваясь еще раз поцеловать Светлану Георгиевну в губы. Но она отвернула голову, и поцелуй пришелся в щеку.

«Смотри времени сколько! Вставать надо» — вывернулась из — под Виктора Петровича Светлана Георгиевна и спустила ноги с кровати.

«До вечера давай отложим» — произнесла она, обернулась к Виктору Петровичу, чмокнула его в губы и быстро поднялась с постели.

Едва они умылись и оделись, как раздался стук в дверь.

— Да, да! Войдите — откликнулась на него Светлана Георгиевна.

В номере появилась молодая женщина в белом халате и с небольшим чемоданчиком в руке. Она поздоровалась и прошла к столу.

— Надо взять кровь на холестерин. Вы еще не кушали? — справилась она, доставая из чемоданчика принадлежности.

Первая половина дня прошла в хождениях по санаторным коридорам и кабинетам. Врач – терапевт, запись на назначенные им процедуры, в том числе и бассейн. А после обеда Виктор Петрович, прихватив фотоаппарат, увлек Светлану Георгиевну на ознакомительную прогулку по окрестностям санатория. Погода стояла на редкость солнечная и тихая. Было тепло. В дальнем конце парка они наткнулись на пролом в металлической решетке забора. С другой стороны его по полю среди зарослей иван-чая, пижмы и всякой другой флоры тянулась довольно – таки широкая тропа. За полем виднелся лес. Виктор Петрович не спеша двинулся по ней.

Время от времени он, заметя интересную травинку или цветок, останавливался и щелкал фотоаппаратом. Иногда и Светлана Георгиевна обращала его внимание на что — нибудь, по ее мнению, интересное. Поле только издали казалось ровным. Тропа вскоре превратилась в тропинку. Тропинка то плавно спускалась в низину, то начинала карабкаться вверх по склону пригорка. Вот она уткнулась в край широкой сухой канавы с довольно отвесными берегами. Виктор Петрович, шедший первым, лихо сбежал по склону на ее дно и обернулся, ожидая Светлану Георгиевну.

Она стояла на краю, не решаясь сделать шаг. Виктор Петрович протянул навстречу ей руки, давая понять, что ничего страшного нет, и он не даст ей упасть. Светлана Георгиевна сделала шаг, другой по склону. Виктор Петрович поймал ее, руки его оказались на ее талии. Она ойкнула, мягкие груди ее прижались к груди Виктора Петровича. Он крепко прижал ее к себе и снова, как и утром, прильнул к губам Светланы Георгиевны. Она не спешила освободиться из его объятий. Руки ее обвили шею Виктора Петровича. Он почувствовал, что теперь и бедра ее прижимаются к его бедрам. Он слегка отстранился, пристально глянул в глаза Светланы Георгиевны. Одна его рука, скользнув по спине, прижала ее голову к плечу.

Тропинка вывела их к опушке леса. Березы, сосны, невысокие кусты рябины и калины, усыпанные красными гроздьями созревших ягод. А внизу под деревьями, насколько хватал глаз, среди зеленой еще травы тянулся красный ковер.

«Ландыши!» — полувопросительно воскликнула Светлана Георгиевна. Она присела, разглядывая низкие кустики с широкими стреловидными листьями, из розеток которых тянулись тонкие изогнутые стебли, увешанные красными довольно крупными шариками. Букетики этих нежных цветов, она видела на картинках да у бабушек, торгующих ими в мае. Она знала, конечно, что ландыши растут в лесах, но воочию видела впервые. Листья некоторых кустиков уже пожухли, но еще сохраняли форму.

«Они самые» — усмехнулся Виктор Петрович и присел рядом.

Виктор Петрович сделал несколько снимков этого осеннего лесного чуда. Потом обратился к своей попутчице:

«Ну что, двинули назад? На первый раз хватит».

Светлана Георгиевна согласилась, и они повернули к санаторию. Теперь Светлана Георгиевна, не мало не смущаясь, там, где ширина тропинки позволяла, по – хозяйски брала Виктора Петровича под руку и прижималась грудью к его боку. Виктор Петрович через одежду ощущал при этом тепло ее тела и мягкой груди. Локтем своей руки он крепко прижимал к себе руку Светланы Георгиевны. Разговор их крутился вокруг красот пейзажей русской природы. О кудрявых белоствольных березах, о треугольниках темных елей, о ветвистых соснах, широколистных кленах. Виктор Петрович рассказывал, как лесники по фотографиям лесных массивов, сделанным с воздуха, подсчитывают количество деревьев тех или иных пород, выявляют больные деревья. Светлана Георгиевна с интересом все это слушала. …

Часть 3

После ужина Виктор Петрович и Светлана Георгиевна снова отправились бродить теперь по дорожкам санаторного парка. По привычке он твердо пресек все попытки Светланы Георгиевны взять его под правую руку и идти справа. Светлана Георгиевна безропотно подчинилась и шла рядом с Виктором Петровичем, слегка прижимая локоть его левой руки к себе, весело щебетала о Набокове, Дене Брауне, еще о каких – то Паланике, Сафоне, Мариасун Ланде, о которых Виктор Петрович никогда не слыхал, но, тем не менее, внимательно и с интересом слушал, отдавая должное начитанности Светланы Георгиевны.

Уже начало темнеть, когда они, нагулявшись, вернулись в свой номер. Виктор Петрович, теперь немало Светланы Георгиевны не стесняясь, разделся до трусов и, объявив:

«Теперь я первым!» — скрылся в ванной.

Не прошло и десяти минут, как он появился возле кровати все так же в трусах, с голым торсом и влажными волосами.

«Битте дритте, фрау мадам» — произнес он шутливым тоном, цитируя Яшку – артиллериста из известной кинокомедии, и широким жестом пригласил Светлану Георгиевну в освободившуюся ванную.

Светлана Георгиевна, тоже не церемонясь, переоделась уже в ночную рубашку, которая мало что скрывала, прихватила с тумбочки гребень и направилась в ванную. Проходя мимо Виктора Петровича, она шутливо шлепнула его ладонью по низу живота, и быстро чмокнув в щеку, скрылась за дверью ванной комнаты.

Виктор Петрович уже начал погружаться в сон, когда Светлана Георгиевна, закончив процедуру подготовки ко сну, появилась возле него и со словами:

«Ну, что? Продолжим отложенную партию?» — откинула одеяло, перекинув одну ногу через ноги Виктора Петровича, прижалась лобком к его лобку, поерзала.А потом и легла на него, распластав по нему свои груди. От тяжести навалившегося на него тела Виктор Петрович очнулся от дремы и увидел прямо над своим лицом смеющиеся глаза Светланы Георгиевны. В следующее мгновение она обхватила голову Виктора Петровича ладонями и прильнула к его губам. Не желая оставаться в долгу, он обхватил Светлану Георгиевну руками, крепко прижал к себе, отвечая на поцелуй. Ладони его скользнули по спине Светланы Георгиевны к плечам, потом двинулись в обратный путь к талии и дальше. Огладили мягкие ягодицы, добрались до подола ночнушки, прихватили его и вместе с ним двинулись в обратный путь, оголяя округлые холмы, спину Светланы Георгиевны. Она же, немало не противясь, привстав на коленях, оторвала свое тело от Виктора Петровича, вытянула вперед руки, давая тем самым возможность освободить ее от лишнего.

Через мгновение ночнушка полетела в сторону, а перед глазами Виктора Петровича закачались две белые значительного размера выпуклости груди Светланы Георгиевны, украшенные каждая небольшим изящным коричневым кружочком с торчащим из него более темным пупырышком соска. Конечно, Виктор Петрович не удержался от соблазна и, чуть приподняв голову, быстро лизнул слегка сначала один, а затем и другой пупырышки. В ответ Светлана Георгиевна, оперевшись на руку, другою подхватила холм груди, сжала ее так, что пупырышек соска еще более выпятился, и направила к губам Виктора Петровича. Он вскинул руки на спину Светланы, надавил ими и широко раскрытым ртом заглотил предложенное ему лакомство и стал сосать. Пососав немного, переключился на другую грудь, с готовностью предложенную Светланой Георгиевной. Оторвавшись от груди Светланы, он притянул ее к себе и прильнул к губам, одновременно ладони его медленно заскользили по спине. Ощущение необыкновенной гладкости, бархатистости и нежности кожи приятно поразило Виктора Петровича. Некоторое время он гладил спину, бока Светланы Георгиевны, получая от этого громадное наслаждение, а потом, не разнимая своих рук, перекатил ее на спину и оказался лежащим на ней. Ладони Светланы Георгиевны легли ему на спину и крепко прижали к груди. Не удовольствовавшись этим, Светлана Георгиевна обхватила бедра Виктора Петровича своими ногами и стала ритмично прижиматься к нему низом живота, тереться всем телом о живот и грудь Виктора Петровича, не отрываясь ни на секунду от его губ.

Но вот она отстранилась от губ Виктора Петровича и прошептала ему в ухо:

-Трусы сними.

Виктор Петрович едва удержался от смеха. Уж очень ему напомнило знаменитое: «Шляпу сними» из известного фильма о приключениях Шурика. Тем не менее, он скатился со Светланы Георгиевны и, выгнув спину, стянул трусы, отправил их на пол в общество лежащей в одиночестве ночнушки и вернулся на Светлану Георгиевну, успевшую уже развести широко в стороны свои ноги.

«Федор Иваныч» при всем при этом не остался безучастным созерцателем. Он воспрянул духом, увеличился до традиционных размеров и принял «боевую стойку», показывая тем самым готовность к «бою».

Как только живот и грудь Виктора Петровича коснулись тела Светланы Георгиевны, она вскинула вверх согнутые в коленях ноги и крепко сжала его. Теперь Виктор Петрович целовал шею, плечи Светланы Георгиевны, скользил губами между ее грудями, не забывал и пупырышки сосков.

— Давай, не томи» — громким шепотом вырвалось у Светланы. Она изогнулась, прижимаясь промежностью к низу живота, придавив его «Федор Ивановича» к своему лобку. Чуть отстранилась. Потом снова прижалась, сжав при этом бока Виктора Петровича бедрами.

«Ну что же, ты?» — вырвался изо рта Светланы Георгиевны нетерпеливый почти крик. Виктор Петрович не заставил себя ждать, поелозил, нащупывая заветное местечко, и резко подал низ своего живота навстречу Светлане Георгиевне. От этого движения «Федор Иваныч» резко ворвался в пещеру, пронесся по ней до самого ее конца и остановился, как бы раздумывая: «А дальше что?».

А дальше не пускали соседи «Федор Иваныча», к которым он любил притулиться в расслабленной неге, когда и они бывали расслабленными и мягкими.

Пауза дала возможность «Федор Иванычу» прийти в себя и ощутить окружившее его пространство. Хотя он и легко проскользнул в «пещерку», но вход не был таким уж широким. Теперь он ощущал, как плотно охватывает его основание колечко входа пещерки. Плотно, но в тоже время очень нежно.

Виктор Петрович качнулся назад, член полностью вышел. Виктор Петрович подался вперед и медленно, не торопясь, стал погружать «Федор Иваныча» вглубь, явственно чувствуя, как колечко входа плотно сжимается на его стволе, как скользит по нему к основанию. Головка, миновав узкость входа, оказалась в широком пространстве пещеры, совсем не ощущая прикосновения стенок. Судить о том, что «Федор Иваныч» погрузился в предназначенное ему местечко, можно было только по плотно сжимающему его корень у лобка колечку входа. Виктор Петрович отметил и это, несколько удивившись необычным ощущениям. Он замер, стиснув руками плечи Светланы Георгиевны, и начал подергивать членом. При этом, «Федор Иваныч» мягко ударялся о верхний свод пещерки и возвращался в исходное положение. Продолжая эти движения, Виктор Петрович приподнял голову и внимательно смотрел в глаза Светланы Георгиевны, как бы спрашивая:

«Ну, как тебе? ТАКИМ манером нравится?».

«Ой!» — радостно воскликнула Светлана Георгиевна, как будто услышала не произнесенный вопрос, сжала коленями бока Виктора Петровича и подалась низом живота вверх: «Я и не знала, что такие «сладости» бывают».

Виктор Петрович еще некоторое время побаловал Светлану Георгиевну новыми для нее «сладостями», а потом перешел к традиционному действию. Светлана Георгиевна не оставалась безучастным наблюдателем. Она крепко обхватила Виктора Петровича за шею и стала прижиматься к нему грудью и низом живота. Постепенно движения эти становились все резче, низ живота поднимался все выше.

«Ай, ой!» — вырывалось теперь изо рта Светланы Георгиевны. Глаза ее были закрыты, голова начала мотаться из стороны в сторону. Виктор Петрович тоже увеличил частоту своих движений вверх, вниз и делал он это теперь резче, жестче.

«Ой, Витя, не могу! Не могу, Витяяя» — в голос вскрикивала Светлана Георгиевна, подбрасывая вверх животом и тазом так, что Виктору Петровичу, чтобы не слететь со Светланы Георгиевны, приходилось крепко держаться за ее плечи. Он продолжал свои размашистые резкие движения. Через некоторое время Виктор Петрович почувствовал приближение финала, остановился и снова стал подергивать низом живота, заставляя раскачиваться «Федор Иваныча». Светлана Георгиевна нимало не обратила внимания на изменения и продолжала неистово выгибаться под Виктором Петровичем. Через некоторое время напряжение в члене ослабло, и Виктор Петрович вернулся к прежним размашистым резким движениям. Светлана Георгиевна не отставала от него: подбрасывала свой низ живота навстречу, стараясь теснее прижаться своим лобком к лобку Виктора Петровича, судорожно сжимала бедрами его бока.

«Ой! Не могу! Сильней, сильней. Витя, сильней!» — в голос призывала она.

Виктор Петрович, сколько мог, отвечал на призывы Светланы Георгиевны. Лоб, спина и грудь его уже начали покрываться потом. Заметна была испарина и на теле Светланы Георгиевны. Но Виктор Петрович продолжал прилежно трудиться. В какой – то момент, продолжая свои размашистые движения, он вдруг ощутил, что там, в глубине у Светланы Георгиевны что – то изменилось. Теперь, когда он подавался назад, и член начинал выходить, он явственно чувствовал, что стенки влагалища сжимаются на стволе и головке, плотно охватывая, словно не желая ни на миг расстаться, как будто боясь, что «Федор Иваныч», выйдя наружу, больше уже не вернется. Колечко входа еще сузилось так, что головка, которая была у Виктора Петровича намного шире остального ствола, явственно за него цеплялась своей выступающей частью.

Но нет, «Федор Иваныч» возвращался снова и снова. Светлана Георгиевна вскидывалась навстречу, судорожно сжимая Виктора Петровича руками и вскинутыми ему на спину ногами.

«Ой! Не могу! Не останавливайся! Сильней, Витя, еще сильней» — не переставая, кричала в голос она и неистово мотала головой.

Виктор Петрович и не останавливался. Светлана Георгиевна уже столько напускала «слюнок» в свою пещерку, стенки ее так плотно охватывали ствол и головку, что они (слюнки) чуть ли не фонтаном выплескивались наружу, когда «Федор Иваныч» в неистовстве врывался в покинутое на короткое мгновение место. Внизу, под попкой Светланы Георгиевны уже целая лужица натекла ее выделений, растекающихся мокрым пятном по простыне. Со лба Виктора Петровича скатывались и падали на Светлану Георгиевну капельки пота, на которые она не обращала никакого внимания.

«Ой! Не могу! Сильней, сильней, давай сильней!» — кричала в голос она.

«Кончай» — наконец, выдавила с хрипом Светлана Георгиевна.

Еще несколько раз подбросила Виктора Петровича своим телом и замерла, раскинув блаженно в сторону руки и выпрямленные ноги.

«Все!» — приподнимая голову и ища губы Виктора Петровича для благодарственного поцелуя, почти шепотом произнесла она. Виктор Петрович еще некоторое время покачал неподвижно лежащую Светлану Георгиевну, сжал ее бока руками и с силой вогнал член во влагалище. Член дернулся раз, другой, и из него выплеснулось содержимое его «друзей». Стенки влагалища расслабились и уже не так тесно обхватывали член. Теперь он свободно скользил в жиже, образованной выделениями Светланы Георгиевны и спермой Виктора Петровича.

Виктор Петрович скатился со Светланы Георгиевны и, тяжело дыша, расслабленно вытянулся рядом, смакуя полученное удовольствие.

Светлана Георгиевна шевельнулась, открыла глаза, закинув руки за голову, потянулась всем телом в блаженной истоме. Потом приподнялась на локте и, заглядывая в глаза Виктору Петровичу, тихонько, почти шепотом с нежностью произнесла:

«Устал! Натрудился» — свободной рукой провела по его влажному от пота лбу. Потом наклонилась и поцеловала в губы.

Виктор Петрович с нежностью обнял одной рукой Светлану Георгиевну и хмыкнул в ответ:

«Еще бы! Это тебе не пирожки лепить, а все равно, что пульмановский вагон с углем на станции разгрузить».

И потянулся губами ко рту Светланы Георгиевны. Она с готовностью подставила свои губы, потом отстранилась, вытянулась рядом. Одну руку она положила Виктору Петровичу на грудь, другую вытянула вдоль их тел, ладошка ее коснулась усталого «Федор Иваныча». Закинула ногу на бедро лежащего на спине Виктора Петровича и, опустив голову ему на плечо, прошептала в ухо:

«Спасибо! Отдыхай» — похлопала ладонью по груди и затихла.

Виктор Петрович чуть повернул голову и чмокнул Светлану Георгиевну в макушку, покоившуюся на его плече, глубоко удовлетворенно вздохнул и закрыл глаза в блаженной истоме.

Один за другим потекли санаторные дни, похожие один на другой: завтрак, хождение по процедурам, обед. А после обеда прогулка по окрестностям санатория до самого ужина, благо, погода стояла прекрасная.

Часть 4.

Один за другим текли санаторные дни, похожие один на другой: завтрак, хождение по процедурам, обед. После обеда прогулка по окрестностям санатория до самого ужина, благо, погода стояла прекрасная.

Виктор Петрович и Светлана Георгиевна вполне освоились, и немало не стесняясь, переодевались один в присутствии другого. Светлана Георгиевна вечером, готовясь ко сну, сняв верхнюю одежду и оставшись в бюстгальтере и трусиках, произносила с нарочитой слегка капризной ноткой на распев:

«Рааасстеегниитеее» — и подставляла спинку Виктору Петровичу.

Утром же, вернувшись из ванной, натянув трусики и вскинув на плечи бретельки бюстгальтера, поворачивалась спиной к Виктору Петровичу:

«Застегнитеее».

Виктор Петрович с удовольствием выполнял просьбу, Светлана Георгиевна поворачивалась к нему и чмокала в щеку или в губы. Она тоже баловала его знаками своего внимания от глажения рубашек до прически его шевелюры и приведения в порядок, якобы сбившегося, воротничка рубашки.

Проснулся Виктор Петрович от ощущения, что кто – то, или что – то ползает по его груди, животу, заползает под резинку трусов, перебирает волосы лобка, трогает «Федор Иваныча» и возвращается обратно.

Виктор Петрович открыл глаза и, скосив их не поворачивая головы, в призрачном свете луны, заглядывающей через окно в номер, увидел Светлану Георгиевну, притулившуюся к его боку. Это ее ладошка бродила по его телу, нежно, едва ощутимо касалась его щеки, пальцы зарывались в волосы его еще довольно густой шевелюры, взъерошивали их. Виктору Петровичу это нравилось.Снова закрыв глаза, он тихо лежал, делая вид, что спит, наслаждаясь нежными прикосновениями.

Светлана Георгиевна шевельнулась, чуть приподняла голову. Виктор Петрович ощутил на своем плече сначала прикосновение влажных губ, а затем и легкий нежный укус ее зубок. Один, потом другой, еще и третий, посильней. Виктору Петровичу ничего не оставалось, как «проснуться». Он шевельнулся, повернулся на бок к Светлане Георгиевне, лизнул кончик ее носа. Потом просунул одну руку ей под шею, другой – обнял и, прижав к себе, прильнул к ее губам. Их языки встретились и заиграли друг с другом. В приливе нежности Виктор Петрович погладил Светлану Георгиевну по голове, коснулся ладонью щеки. Плечо Светланы Георгиевны прижалось к его ладони, щека стала слегка тереться об нее.

Рука Светланы Георгиевны тоже обняла Виктора Петровича за шею, стиснула. Через мгновение ладошка поползла по спине, добралась до трусов и потянула их вниз. Далеко стянуть не получилось – не хватало длины руки. Виктор Петрович, вмешавшись, быстро их сбросил.

Светлана Георгиевна тоже освободилась от ночнушки, вытянулась на спине, потянула на себя Виктора Петровича.

«Поделай, как в прошлый раз» — прошептала Светлана Георгиевна на ухо, впуская в свою, уже изрядно намокшую подружку, «Федор Иваныча». Виктор Петрович, с удовольствием откликнувшись на ее просьбу, стал покачивать членом, погруженным во влагалище. Потом перешел на традиционный способ.

Через минуту, другую Светлана Георгиевна уже вскрикивала, подбрасывая Виктора Петровича, судорожно выгибаясь под ним. Согнутые в коленях и поднятые вверх, ноги ее ритмично в такт движениям Виктора Петровича сжимали его бока. Ладони ее рук то ложились ему на лопатки и притискивали к груди, то вцеплялись в ягодицы, пытаясь как можно теснее прижать его лобок к лобку своей хозяйки.

«Ой, не могу, Витя!» — снова, как и в прошлый раз, вырывалось изо рта Светланы Георгиевны. Сколько времени это продолжалось, никто из них сказать не мог. Да оно им это и ни к чему было – следить за тем, сколько минут или их десятков уже протекло. Им было хорошо вдвоем. Они наслаждались друг другом, упиваясь близостью тел.

«Кончай» — как и в прошлый раз прохрипела Светлана Георгиевна, судорожно и особенно сильно сжимая своими ногами бока Виктора Петровича и подбрасывая его вверх. Прохрипела, ослабила свою хватку и расслабленно вытянулась под Виктором Петровичем.

Виктор Петрович продолжил свои движения в ожидании скорого излияния. Но «Федор Иваныч» на этот раз и не думал расставаться с содержимым своих партнеров, расслабляться и покидать гостеприимные «апартаменты». И как ни старался Виктор Петрович, уже и капельки пота со лба капать начали, а «Федор Иваныч» не сдавался, казалось, что он стал еще тверже, еще прибавил в объеме.

Через некоторое время Светлана Георгиевна начала проявлять признаки жизни. Снова обняла Виктора Петровича руками, начала потихоньку, потом все резче и чаще подавать навстречу низ живота. А еще через некоторое время Светлана Георгиевна снова издала громкое протяжное:

«АААА! Витяяя. Не могууууу!» — и замерла, раскинув в стороны расслабленные руки и ноги.

Но «Федор Иваныч» на удивление Виктора Петровича и тут не подумал заканчивать.

Совсем не так было у него с покойницей женой. Уже через три, четыре минуты ему изо всех сил приходилось крепиться, даже останавливаться, чтобы не оставить Светлану Викторовну не солоно хлебавши. Бывало, конечно, и так, что, спустив, «Федор Иваныч» оставался твердым и неколебимым до тех пор, когда и супруга получала причитающуюся ей долю удовольствия. Сейчас же Виктор Петрович ничего не мог понять, что случилось с его «Федор Иванычем», что он не сдавался, оставаясь твердым, как стойкий оловянный солдатик, и после того, как Светлана Георгиевна уже во второй раз расслаблено замерла, испустив свое «ААААААА!», не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой. Пот теперь со лба Виктора Петровича не то что капал, а лился ручьем, мокрыми от пота были и грудь, и спина. Теперь движения его были медленными, размеренными. Иногда Виктор Петрович даже останавливался, чтобы «перевести дух», и, отдохнув минутку, другую начинал снова. И только, когда Светлана Георгиевна в третий уже раз испустила теперь уже приглушенное «ААААА!» и неподвижно замерла, тогда и выплеснул, наконец, «Федор Иваныч» содержимое приданных ему в компаньоны «друзей». Но и тут он еще не сразу расслабился, а с полминуты блаженствовал в смеси выплеснутой им спермы и выделений Светланы Георгиевны. Этой смеси было столько, что мокрыми были и яички, и лобок, и даже бедра Виктора Петровича.

Виктор Петрович устало скатился с неподвижно лежащей Светланы Георгиевны и вытянулся рядом с ней, тяжело дыша. Грудь Светланы Георгиевны медленно высоко вздымалась и опадала. Видно было, что Светлана Георгиевна тоже была вымотана и очень устала. Волосы на ее голове, лоб, грудь – все было мокро от пота. А на простыне образовалось целое озеро.

Светлана Георгиевна глубоко вздохнула, открыла глаза. Одна ее нога отошла в сторону, а ладонь руки накрыла мокрый лобок, скользнула дальше вниз, стала медленно поглаживать внешние губы влагалища. Потом, отдышавшись и придя в себя, Светлана Георгиевна села и, повернувшись к Виктору Петровичу, обняла его, прижалась своей грудью к груди Виктора Петровича и прильнула к его губам. Через секунду, другую отстранилась, ладони ее легли на щеки, слегка поглаживая их. Снова прильнула ко рту Виктора Петровича. Он обнял Светлану Георгиевну, ладони его рук медленно заскользили по ее спине. Светлана Георгиевна высвободилась из рук Виктора Петровича, потянулась к ночнику и щелкнула кнопкой. Комната осветилась неярким светом ночника. Ладонь Светланы Георгиевны прошлась по мокрому лбу Виктора Петровича, переместилась на щеку. Ладонь другой руки плавно поглаживала слипшиеся волосы лобка и губки расщелины. Глаза ее светились радостью и недоумением.

«Ты как? Живой?» — участливо произнесла она, улыбаясь. Ладонь ее поглаживала потную грудь Виктора Петровича: «Я так уже с жизнью стала прощаться, умру, думала. Такого еще никогда в жизни не было».

«Вроде бы! Пожалуй, неделю в себя приходить придется» — не без юмора ответил Виктор Петрович, притягивая Светлану Георгиевну к себе на грудь: «Я и сам впервые так».

«А этого не стер? Что – нибудь осталось?» — засмеялась Светлана Георгиевна. Ладошка ее легла на обмякшего, еще не просохшего «Федор Иваныча»: «У меня так все там натерто!»

И снова поцеловала Виктора Петровича в губы.

У Виктора Петровича тоже слегка саднило член, ломило яички, засыхающие выделения стягивали кожу. Но он ничего не сказал об этом.

— Ой! А тут гляди – ка натекло сколько! — воскликнула Светлана Георгиевна, отстраняясь:На мокром – то спать не очень! Следующий раз полотенце подстелить надо будет» — сделала она заявку на будущее.

Виктор Петрович спустил ноги на пол и пошел в ванную комнату. Светлана Георгиевна сдвинулась с мокрого пятна на простыне и осталась в постели.

Виктор Петрович включил прохладный душ, обмыл голову, тело, конечно же, не оставил без внимания своего, перекрывшего все личные рекорды, «бойца». Прихватив большое банное полотенце, вернулся к постели.

Ночник по-прежнему освещал комнату мягким неярким светом.

«Ты, что – мусульманин или иудей?» — встретила его неожиданным вопросом Светлана Георгиевна, когда Виктор Петрович подошел поближе к кровати. Она лежала на боку, подперев голову одной рукой, и смотрела на низ его живота, где едва выглядывал из куста густых черных волос «Федор Иваныч», съежившийся от холодного душа. Головка его при этом, была полностью оголена.

«Да нет. Ни то, ни другое» — ответил Виктор Петрович, застилая мокрое пятно на простыне принесенным полотенцем.

— С чего такие мысли?» — продолжил он, укладываясь рядом со Светланой Георгиевной и обнимая ее рукой.

— Так вон головка как торчит наружу. Обрезали? — дотронулась она пальцем до головки: У моего так не было.

— А! Это! — оторвал от подушки голову: «Это шалости детства».

— Ну, ка, ну, ка! Рассказывайте, сэр. — Светлана Георгиевна развернулась так, чтобы в поле ее зрения был и начавший выползать из зарослей «Федор Иваныч», польщенный вниманием к себе, и лицо Виктора Петровича. При этом она, приобняв ноги Виктора Петровича, боком прилегла на них.

— Да что рассказывать! — отнекивался Виктор Петрович: Известные детские мальчишечьи забавы.

— Как это? — не унималась допрашивать она его: Расскажи. Интересно же.

И снова дотронулась до члена ладонью, осторожно погладила его.

-Ну. Мальчишками все лето в воде бразгались» — начал рассказывать Виктор Петрович: Совсем маленькие в арыке возле дома плескались, а старше стали, так ходили на речку купаться. Или на озеро. Собирались со всего квартала и шли купаться. Наша компания больше на речку ходила. Толкучки не было, как на озере. Берега открытые. Кое — где только кустики пробивались. Выберем местечко подальше, разденемся догола, чтобы трусы не мочить, и в воду. Накупаемся, наплаваемся, а потом греемся в песке на солнышке. Старшие еще за девчонками подглядывали. Тины натеребят кучу побольше, в середину лягут так, что одна макушка и нос торчит над водой, и плывут по течению. Мальчишки и девчонки не только в школе отдельно учились, до определенного возраста и играли, и купались отдельно. А купальников – то не было. Девчонки летом вообще без трусов ходили. сарафанишко на голое тело надевали. Ну и купались тоже голяком. Увидишь стайку на берегу и потихоньку подгребешь поближе. Интересно было на голых девиц посмотреть.

Ну а возвращаться пешком приходилось. Вверх по течению не очень- то выгребешь. Тут уж осторожнее быть надо. Приходилось обходить стороной. Можно было и по шее огрести. Вернутся ребята, разлягутся на песке, тут и начинается обмен впечатлениями об увиденном, о девчонках. Постепенно на свои мужские «достоинства» переходят: у кого длиннее, у кого толще. У кого головка больше выглядывает. Надрочат и меряют спичками: у кого полторы, у кого две, а то и все три.

-Как это – «надрочат»?- удивленно спросила Светлана Георгиевна.

-Вот так. — Виктор Петрович взялся двумя пальцами за «ФедорИваныча», приподнял его и повел пальцы вверх к головке, закрывая ее, а потом снова в низ, стягивая кожу крайней плоти. Головка оголилась, но Виктор Петрович повел пальцы дальше к лобку. Кожа оттянулась, собравшись складочками у основания. Член с оголенной головкой, при известной доле фантазии, конечно, стал похож на молоденький грибок подберезовик или даже боровичок – головка была значительно толще ствола. Виктор Петрович сделал еще несколько движений рукой вверх, вниз, скользя пальцами по стволу.

— А еще можно и так. — Виктор Петрович заключил ствол в ладонь так, что сверху выглядывала розоватая головка, и снова сделал несколько движений теперь уже ладонью, сжатой в кулак.

-Мой Славик так не делал никогда. А дай я попробую. — протянула руку Светлана Георгиевна.

Виктор Петрович уступил место ладони Светланы Георгиевны. Она стала водить рукой вверх, вниз, как до этого делал Виктор Петрович, с интересом наблюдая, как выныривает, а затем снова скрывается под кожей крайней плоти головка.

— Дрочили!!! Чуть не по часу. Особенно те, кто постарше. Слюны на головку наплюет, зажмет в ладошку и наяривает вверх, вниз. У некоторых, кто постарше, сперма выплескивалась. Слова такого тогда не знали, «молофьей» называли. Тоже соревновались: у кого дальше брызнет или больше на ладонь нальется. У ребят помладше, у которых еще нет «молофьи» – спермы, свои заботы: у кого головка или «залупа» на мальчишьем жаргоне, больше выглядывает. Тут старшие, у которых головка уже полностью открывалась, опытом делились: «Надрочи и оттягивай кожу с «залупы», пока больно не станет. Отпусти, посиди, а потом снова тяни. Не сразу, постепенно, откроется».

У меня так два года ушло на это. К пятнадцати годам только полностью стала открываться, как сейчас» — рассказывал Виктор Петрович.

Светлана Георгиевна с интересом слушала его откровения и тихонько поглаживала член.

— А к четырнадцати годам стал замечать, что весь член в каких-то пупырышках стал. Как ежик постриженный. Присмотрелся, а у всех мальчишек старше тринадцати члены такие. Так пупырышки эти двигались под кожей. Придавишь ногтем и ведешь к головке, пупырышек впереди ногтя ползет. Это потом, спустя, пожалуй, лет двадцать, узнал, что это «смегма» называется и она и мужчинам, и женщинам неприятности может приносить. А еще в это же время груди болеть начали.

— Маленький! Сколько же тебе вытерпеть пришлось!» — произнесла Светлана Георгиевна, вдруг наклонилась и приложилась губами к открытой головке члена, сжав слегка обнимавшие его пальцы.

— Бедненький! Как же издевались над тобой!» — продолжила она и снова наклонилась к головке; почти добрая половина ее исчезла между губ Светланы Георгиевны. Виктор Петрович явственно ощутил, что губы слегка придавили головку. Это было так неожиданно, так приятно! От этого прикосновения «Федор Иваныч» слегка дернулся, прибавил в объеме. Светлана Георгиевна выпрямилась, выпустив головку изо рта, и смущенно, не веря самой себе, глянула в глаза Виктора Петровича, стараясь понять его реакцию. В ответ Виктор Петрович сел, притянул ее к себе и прильнул своим ртом к губам в благодарственном поцелуе.

— Ну, мать, ты и даешь! — воскликнул он, отстранившись, и снова прильнул к ее губам, опрокидывая на спину.

-А что? Не понравилось?» — с ехидной ноткой в голосе спросила Светлана Георгиевна.

— Понравилось! Еще как понравилось! — Виктор Петрович сжимал ладонями груди, глубоко в рот погружал соски их, проводил языком по шее, подбородку Светланы Георгиевны, возвращался снова к грудям.

-Ой! Ты мне засосов там не наставь, мне завтра на массаж идти! — счастливым голоском предупреждала Светлана Георгиевна, покрепче прижимая голову Виктора Петровича к груди.

Виктор Петрович лег на нее, раздвинув ей коленями бедра. В груди его снова поднималась волна неизъяснимой нежности и благодарности к этой женщине. Он погладил волосы ее головы, прошелся по щекам. Накрыл и сжал ладонями груди. Одновременно чуть коснулся языком кончика ее носа. Руки его нежно скользили по всему телу Светланы Георгиевны, гладили груди, спускались на бедра, забирались между ними, пальцы теребили волосы лобка, ныряли в щелочку между губок. «Федор Иваныч», несмотря, что уже изрядно потрудился, на удивление начал проявлять свой норов. Снова увеличился в размере, окреп и всем своим видом давал понять, что он готов начать все сначала. Светлана Георгиевна ощутила это, еще шире развела ноги, просунула ладонь к паху и, нащупав «Федор Иваныча», направила его «на путь истинный», не желая отказываться от представившейся возможности получить лишнюю порцию удовольствия. Виктор Петрович, погрузив член в услужливо подставленную пещерку, слив воедино волосы на лобках, теперь вовсе не торопился перейти к традиционным возвратно- поступательным движениям. Его руки продолжали гулять по всему телу Светланы Георгиевны. Он впивался в губы, просовывая язык глубоко в рот Светланы Георгиевны, целовал нос, лоб, терся своими щеками об ее щеки, изредка подергивая членом. Светлана Георгиевна отвечала ему тем же, стискивая бедрами, руки ее гуляли по спине, ерошили волосы шевелюры.

Но вот Светлана Георгиевна стала проявлять себя более активно, покрепче прижимаясь лобком к лобку Виктора Петровича. Теперь она ритмично сжимала и разводила в стороны согнутые в коленях ноги. Постепенно темп и амплитуда ее движений увеличивалась, как бы приглашая и Виктора Петровича перейти к более активным действиям. ….

Снова были вскрики Светланы Георгиевны, испарина на лбу и теле Виктора Петровича. Наконец, выдавив остатки содержимого мешочка, Виктор Петрович остановился, хотел было скатиться со Светланы Георгиевны и «отпустить на покаяние», но она обхватила его за шею, прижала из последних сил, приникла губами к его губам, просунув язык в рот, и долго не отпускала.

Руки Светланы Георгиевны расслабились, соскользнули с шеи Виктора Петровича, устало раскинулись в стороны. Виктор Петрович осторожно соскользнул, лег на спину рядом с ней, тоже устало вытянувшись.

Некоторое время они лежали молча, тяжело дыша, отдыхая, и незаметно уснули.

И проспали до звонка будильника….

Прошло еще несколько дней, и погода испортилась. Небо затянуло осенними тучами, из них лил надоедливый холодный мелкий дождь, прогулки сократились и ограничивались теперь аллеями санаторного парка. Как только выходили за дверь номера, Светлана Георгиевна без тени сомнения завладевала левой рукой Виктора Петровича и не отпускала ее до возвращения. А когда рядом оказывались женщины, да еще и пытались заговаривать с Виктором Петровичем, она и вовсе накрывала его руку второй рукой, как будто давала понять: «Вам тут ничего не светит. Проходите мимо. Это – мое».

В один из таких дождливых холодных дней Светлана Георгиевна, вернувшись после обеда в номер, достала вдруг из чемодана целую не распечатанную пачку писчей бумаги, кипу словарей и еще какую – то в мягкой обложке книгу, оказавшуюся при ближайшем рассмотрении на испанском языке, и углубилась в работу.

-А че это вы тут делаете? — удивленным голосом процитировал Виктор Петрович малоизвестного персонажа из широко известного фильма времен СССР, подходя к Светлане Георгиевне, сидящей за столиком и.

— Да вот, работку взяла на отпуск. Думала, сделаю, а тут ты объявился!» — отозвалась Светлана Георгиевна, повернувшись к подошедшему Виктору Петровичу, притянула к себе и чмокнула в прикрытый рубашкой живот.

— И что же это за «работка»?

Светлана Георгиевна показала обложку книжки, лежащей перед ней. Виктор Петрович, скользнув взглядом по книге, вопросительно уставился на Светлану Георгиевну.

«Марио Варгас Льоса – перуанский писатель. «Похождения скверной девчонки» — перевела Светлана Георгиевна.

— Так, ты что, литературный деятель, переводами занимаешься?

— Есть маленько» — уклонилась Светлана Георгиевна от развернутого ответа.

— Теперь понятен ваш апломб при рассуждениях об иностранной литературе! — хмыкнул Виктор Петрович, вспоминая рассуждения Светланы Георгиевны о Дене Брауне и прочих Паланиках, Сафонах, Мариасун Ландах: А почитать можно?

-Ну, сделаю листов пять и дам. — пообещала Светлана Георгиевна.

Виктор Петрович улегся от нечего делать на постель и вскоре задремал. Когда он ближе к ужину проснулся, Светлана Георгиевна все так же сидела за столом и что – то быстро писала, заглядывая поминутно в лежащую передней книгу.

Виктор Петрович потихоньку, стараясь не скрипеть кроватью, поднялся, подошел к Светлане Георгиевне и чмокнул ее в выглядывающую из — под блузки полоску спины.

-Ай! — вздрогнула Светлана Георгиевна: Чего пугаешь?

Она повернулась к Виктору Петровичу и подставила губы для поцелуя.

— Много накропала? — Виктор Петрович опустился на стоящий у стола второй стул: Это?

Он дотронулся до стопки исписанных листов, лежащих на краю стола.

— Ага!

— Можно?

— Да это еще сырое

— Ну, так тем более интересно — Виктор Петрович сходил к шкафу, достал из пиджака очки, вернувшись к столу, взял из стопки верхний листок и начал читать. Но потом поднялся и снова направился к шкафу. Вернулся с авторучкой в руках. Почерк Светланы Георгиевны был крупный с большим интервалом между строками, как будто специально для того, чтобы можно было вносить поправки в написанное. Виктор Петрович прочитал взятый листок, положил его на место и вытянул самый первый из написанного Светланой Георгиевной. Она метнула на него скользящий взгляд и продолжила свою писанину. Виктор же Петрович теперь не просто читал, а что – то зачеркивал, что – то писал между строками написанного Светланой Георгиевной.

Закончив с одним, он достал другой и продолжил. Светлана Георгиевна, исписав лежащий перед ней лист, водворила его сверху на стопку ранее написанных ею листов:

-Ты чего это там царапаешь?»

Вопрос ее не содержал агрессивной интонации, а скорее был ироничным.

Виктор Петрович молча протянул ей лист, который только что правил. Светлана Георгиевна сначала иронично, а потом очень даже с интересом начала читать. Дойдя до конца листа, Светлана Георгиевна подняла глаза на Виктора Петровича и с легкой иронией в голосе спросила:

— А вы чем занимались, уважаемый мистер? Не из этой же области?»

— Да нет! Мои занятия очень даже далеки были от литературы. Просто читал много, когда в школе учился» — тоже не вдаваясь в подробности, ответил Виктор Петрович.

— Ты знаешь, — перешла на серьезный тон Светлана Георгиевна: твои поправки очень даже дельные. Правь – ка дальше.

С этого дня так и повелось: Светлана Георгиевна переводила, а Виктор Петрович редактировал. Стопка исписанных листов на краю стола быстро росла.

Под Луной в этом мире все, когда – нибудь кончается. Кончился и срок пребывания в санатории Виктора Петровича и Светланы Георгиевны. Все тот же автобус все с той же Галей и Вадимом Александровичем вез их обратно. Светлана Георгиевна теперь уже без тени сомнения охватывала руку Виктора Петровича и укладывала свою голову на его плечо. И Виктор Петрович тоже чувствовал себя очень уютно рядом с этой женщиной.

Примерно за час до прибытия, раздался звонок сотового телефона Виктора Петровича. Звонил сын, интересуясь, куда и когда прибудет автобус. И предупредил, что он встретит его.

Когда Виктор Петрович и Светлана Георгиевна выбрались из автобуса, сын уже стоял у открытой двери в ожидании отца. Виктор Петрович обернулся к Светлане Георгиевне:

— Мой младшенький — Вадим. — представил, притягивая сына к себе.

А это – Светлана Георгиевна. Мы с ней в санатории познакомились- — обратился он затем к сыну. А потом продолжил:

-Ты не торопишься? Давай отвезем Светлану Георгиевну домой.

Вадим завладел обоими чемоданами и повел Виктора Петровича и Светлану Георгиевну к своей машине.

Минут через тридцать, руководствуясь указаниями Светланы Георгиевны «направо, налево», подъехали к ее дому. Когда поднялись на третий этаж и вслед за Светланой Георгиевной вошли в ее, оказавшейся четырехкомнатной, квартиру, Виктор Петрович впал в ступор: мало, что квартира была четырехкомнатной и с высокими потолками, так и обставлена она была богато и с изяществом.

Еще по дороге Светлана Георгиевна, сетуя на то, что дома у нее ничего из съестного нет и угостить их она не сможет, просила остановиться у гастронома, но Виктор Петрович дал понять, что времени сидеть в гостях у них нет, что им с сыном предстоит дальняя и долгая дорога, а вот, если Светлана Георгиевна не будет возражать, то они приедут в гости чуть позже, потом.

На следующий же день уже поздно вечером раздался звонок. Оказалось, что звонит Светлана Георгиевна. Телефон Виктора Петровича в этот вечер для всех остальных оказался занят. Разговор их закончился тем, что Светлана Георгиевна напросилась в гости на ближайшее воскресенье вечером, причем она изъявила горячее желание познакомиться и с остальными членами семьи Виктора Петровича. Оставшиеся дни до воскресенья дозвониться вечером до Виктора Петровича было невозможно.

А в воскресенье, во второй половине дня Светлана Георгиевна сообщила, что движется к дому Виктора Петровича, что встретить ее надо у подъезда, что время своего прибытия точно она указать не может из – за пробок на дороге, но, когда будет совсем близко от дома, она еще раз позвонит.

Хотя сын, и в особенности невестка, были не в восторге от неизвестной гостьи, но все – таки кое какой ужин организовали. Виктор Петрович жил в доме, что и сын, отдельно в однокомнатной квартире тремя этажами выше двушки, в которой располагался сын.

Виктор Петрович впал еще в больший ступор от неожиданности, когда к подъезду подъехала синего цвета машина с шильдиком «Ford» и из нее вышла улыбающаяся Светлана Георгиевна. Конечно, они обнялись, поцеловались даже очень горячо.

Оказалось, что Светлана Георгиевна привезла с собой целую кучу вкусных вещей для посиделок за столом, включая большую коробку с тортом и три бутылки спиртного.

Скептицизм сына и невестки при виде Светланы Георгиевны и, особенно, содержимого пакетов, привезенных ею, сменился приветливостью и доброжелательностью. Оказалось, что Светлана Георгиевна приехала даже со своими тапочками. Своей свободной и легкой манерой общения, непринужденностью поведения она быстро расположила к себе невестку и внучку Виктора Петровича, студентку последнего курса иняза. Без излишних церемоний, но и не проявляя беспардонности, Светлана Георгиевна осмотрела все закоулки квартиры, даже погладила по носу кота и, на удивление всех, не получила за это лапой по руке. Войдя же в комнату, занимаемую внучкой, и заметив на столе книгу на испанском языке, она вдруг выдала по — испански:

«А кто это тут книжки на испанском читает?»

«Я» — ответила тоже по — испански внучка.

Дальнейший их разговор шел на испанском, и ни Виктор Петрович, ни сын, ни невестка ни слова не могли понять, о чем речь. Кончился разговор тем, что Светлана Георгиевна, порывшись в своей сумочке, достала и передала девушке визитную карточку.

За столом Светлана Георгиевна, сидя рядом с Виктором Петровичем, нашла – таки тему для разговора с его невесткой. Оказалось, что и у нее имеется дача. И с большим участком. И дача эта возле Можайска, на берегу водохранилища. В конце же застолья она рассказала, что два года назад, возвращаясь с приятелями из поездки на охоту, в автокатастрофе погибли муж и взрослый уже сын. И теперь она одна. И, что познакомилась она с Виктором Петровичем в санатории, что он ей пришелся по душе. Под конец же своей тирады, очевидно под действием выпитого, не без юмора объявила:

«Забираю я к себе вашего дедушку. Вас здесь вон сколько, а я – одна. Станет без него скучно – всегда будем рады видеть вас у себя, квартира большая, да и на даче дом не маленький. Так, что милости просим».

Было уже поздно, предстояла рабочая неделя, поэтому застолье надо было заканчивать. Когда Светлана Георгиевна, поднявшись из – за стола, вышла из комнаты, внучка протянула Виктору Петровичу полученную визитку:

«Дедушка! Посмотри».

Первое, что бросилось в глаза, в левом верхнем углу, занимая значительную часть поверхности, красовался логотип известнейшего Российского издательства. Виктор Петрович с удивлением прочел: «Светлана Георгиевна …..заведующая отделом испаноязычной литературы».

На следующий день, собрав в чемодан необходимый запас одежды, Виктор Петрович уехал со Светланой Георгиевной.

За завтраком, которым он угощал Светлану Георгиевну на кухне своей однокомнатной квартиры, Виктор Петрович задал – таки с легким сарказмом в голосе вертящийся на языке вопрос:

— Светлана Георгиевна! А что это вы не поставили меня в известность, что вы такая богатенькая невеста?

— А хотела понять, что тебе нужна я, а не моя квартира и дача с машиной» — притягивая к себе Виктора Петровича и целуя, ответила Светлана Георгиевна: Ты только не обижайся.

А потом добавила:

— Ты, знаешь, перевод понравился Главному.

Прислано: Djhxey