Если не сложно, поставьте в конце рассказа отметку «нравится». Пожалуйста!

А меж тем время уже было позднее. Ночь давно уже перевалила за полночь. Ветви деревьев темными лапами все так же свисали над тройкой подруг, а разросшийся кустарник скрывал их посиделки от посторонних глаз. Но всё же, пришла пора и прощаться.

— Спать уже хочу, — потянулась зевая Галя, задирая вверх свой носик.

— Да, засиделись, — согласилась и Катенька, чей рассказ поразил подруг своей сказочностью — но чего ещё ожидать от городских? У них там, наверное, всё совсем по-другому, чем здесь, в поселке.

И подруги засобирались. Первой отвалилась Галя, путь которой лежал в противоположную сторону. От сопровождения она отказалась и на том и попрощались. Катенька же с Верочкой до выхода из заброшенного парка-сада шли вместе, а на окраине и их пути разошлись.

Дальше каждая из них пошла своим путем, через поле, залитое лунным светом, среди высокой травы и редкого ельника…

«А где же мой шарфик?» — примерно на половине пути вдруг встрепенулась Катенька, вспоминая как пришла на встречу с подругами с легким воздушным шарфиком и, увы, сейчас не находила его. Вопрос — возвращаться или нет — не стоял в принципе. Шарф был одним из атрибутов статуса, причастности к большому городу и большой моде, потому его ценность не обсуждалась.

Бросившись со всех ног назад, Катенька пролетела поле, вскочила под деревья, запуталась среди кустарников, удивилась, как это в такой темноте они с подругами хоть что-то видели, добежала до лавки и сразу же нашла свой шарфик, сползший с плеч и завалившийся за лавку.

Вздохнув с облегчением, Катенька повязала шарф на шею и уже не столь торопливо отправилась в обратный путь. Парк был пуст и беззвучен… Беззвучен за одним исключением — где-то на окраине, уже практически среди поля, в одном из ельников, Катеньке послышался сначала легкий шум, а потом и вздох, перешедший в сдавленный стон.

Страх и любопытство какое-то время боролись в Верочке, но всё же любопытство взяло верх и она осторожно пробираясь проснулась средь молодых елей, найдя тут же удобное местечно и присмотрелось, что же там происходит, всего в метрах двадцати, за ельником, под прикрытием высокой травы и отдельной поросли деревьев и кустарника.

Их было трое и лунный свет отливал на их обнаженной коже. Расположившись словно в темном ложе громадного театрального помещения, скрытая от посторонних глаз ветвями густого молодого ельника, Катенька могла рассмотреть в деталях троицу обнаженных тел уже давно предавшихся телесным утехам. Тела их блестели от пота, лица бугрились напряжением или опадали в мягкий транс, мышцы напрягались, плыли в след за движением всего тела и вновь сокращались, наливаясь и передавая усилия в сторону партнерши. Партнерша не уступала в проворности, изворотливости и развитости тела своим сотоварищам. Крепкие руки, развитый торс, кубики пресса, прокачанные ягодицы, рельефные ноги и возможность изгибаться в положения, недоступные неподготовленному человеку, указывали на её спортивную принадлежность, отчего возбуждение её партнеров, да и у самой Катеньки лишь нарастало.

Катенька стояла на коленках, одной рукой отведя в сторону ветку и ощущала как состояние её тела начинает меняться от простого любопытства и выброшенного в кровь незначительного количества адреналина, на совсем иное. Она почувствовала легкий жар, который понемногу пополз по всему телу, заставляя Катеньку покрыться мелкими капельками пота, губы тут же налились и легкая влага упала на трусики. Катенька смотрела на тройку не то гимнастов, не то служителей черного культа, решивших устроить в эту лунную ночь служение своим святым, и каждая поза, каждое грациозное движение этих трех развитых монохромных в свете луны тел вызывая зависть и желание присоединиться.

Развитая физически барышня выходила без каких либо усилий на мостик, принимая в себя серого цвета фаллосы, проглатывая их одновременно обеими губами, мяла, вращала тазом, толкала вперед партнера и в то же время заглатывала, втягивала и казалось, что ей этого мало, то, что ей было предложено поместить в рот. Катенька застонала и тут же опомнившись, прикрыла свой рот рукой. Рука оказалась влажной. Её же собственной влагой. Не отдавая себе отчет, увлеченная увиденным, она и сама не заметила, как её рука скользнула вниз, пробралась под трусики и пальцы нашли все, что и должны были найти — и бугорок, превратившийся в камешек средних размеров, и похотливые губы, возжелавшие сомкнуться вокруг чего-то твердого и теплого, подвижного и способного доставить удовольствие. Рука массировала губы, сжимая их что было силы, до боли, до остервенения, до того состояния которого Катенька желала достичь, а тройка тем временем сменила своё положение, дама теперь висела на одном из партнеров, крепко обхватив того ногами за талию и руками за шею и её серые однотонные, как на фотографии профессионального художника, ягодицы представляли то зрелище, от которого даже Катенька пришла в экстаз, вновь запустив свою руку себе между ног и выдернув одну и грудей на свет божий, тут же передав сосок той своим непослушным губам.

А барышню не просто любили, с позволения сказать, её истязали. Ягодицы вскрыли то, что и требовалось показать, пару половых губ, двумя грядами выдававшихся на фоне развитого, без капли излишнего жира, теле. И тут же, долго не размышляя, её партнер одел красавицу на свой орган. И не просто надел, быстрее нанизал. Катенька видела, как откинулась назад голова красавицы, как повисли её кудрявые волосы водопадами вниз, как приоткрылись уста в легком возгласе не то возбуждения, не то боли и тут же всё сменилось бешеной скачкой, инициированной её партнером. Красавицу вскидывали вверх, опускали вниз, приподымали, потом насаживали, ускоряли темп, отчего казалось — вот совсем ещё немного и её порвут на части, замедляли до состояния легкого релакса, и тогда партнерша неистово целовала своего насильника, и вновь, и вновь, и вновь… Катенька потеряла счет этой дикой скачке, погружая в себя едва ли не всю пятерню, расталкивая в стороны свой пока ещё достаточно узенький проход, ощущая, как её собственная влага ручейками стекает по её же руке и падает на землю.

Время от времени к паре присоединялся и третий партнер, входивший красавице сзади. Входивший легко и непринужденно, так, словно и там она была столь просторна, смазана и легкодоступна. Монохромную красавицу тут же подбрасывали вверх четыре пары рук и два члена, да так, что она взлетала, едва не отрываясь от выскакивавших на свет ночи головок, и тут же те же две пары рук насаживали, заталкивали, принуждали её вернуться. Дама кричала. Не громко, но всё же достаточно, чтобы эти вскрики долетали до Катенькиного убежища и приводили её в стояние глубокого неадеквата. И казалось уже Катеньке, истекающей влагой, с погруженной в себя пятерней, истерзанными губами и искусанными сосками уже обоих грудей, казалось ей, что это её, именно её сейчас ставят на четыре Точки и всё те же неугомонные агрегаты рвут её промежность, проникают в попку, толкаются и проваливаются в рот, а руки, руки мнут, терзают и рвут на части её грудь, хватают за талию, сжимают грудь, переминают ягодицы… И трахают, сношают, тарабанят, чпокают, еб…т…

***

Разбудило её солнце. Ельник хоть и защищал своими плотными ветвями её ночью, но вот утреннему солнцу удалось протиснуть пару своих лучиков среди их развесистых лап. Рядом лежали сброшенные трусики, валялся сорванный с шеи шарф, грудь и нижние губы жутко зудели и напоминали поле битвы. Хотелось пить и хотелось согреться… А так же жутко хотелось партнера. Немедленно. Пускай даже любого. Лишь бы тот смог попытаться доставить ей удовольствие. А большего ей сейчас и не требовалось…

Если не сложно, поставьте в конце рассказа отметку «нравится». Пожалуйста!