Я заканчивал одиннадцатый класс. С красным аттестатом у меня было бы отличное будущее. Да и я мог поступить в любой престижный вуз. Отец обещал машину, хорошую иномарку, на восемнадцатилетие за хорошую учебу. Но восемнадцать мне исполнилось, а машины нет.

Но была небольшая проблема — математика. Точнее это была огромная проблема. Я, отличник, скатывался на тройки. Вроде бы и делал все на отлично, но математичка придиралась. То подчеркнул не так, то не ту цифру написал. Но эти замечания были высосаны из пальца. Я много с ней спорил, но эта гадюка стояла на своем.

Она пришла к нам в шкoлу два года назад. Роза Альбертовна. Армянка, орущая по всем углам, что она русская. Я не расист, но она уже достала. Невысокая, с темными длиными волнистыми волосами, худая. Тело у нее, как тело. Маленькая грудь и немного накаченая попа. Лицо более менее. Но греческий нос это что-то. Она могла быть симпатичной, если бы не стервозное выражения лица. Мнила она, конечно, о себе…

Договориться у нас не получалось. И я придумал план. Не гениальный, но надо что-то делать. Я подкараулю ее по дороге домой и пригрожу ножом, типа надо делать добрые дела, пусть исправляется, а то вернусь и отправлю в ад. Вроде все просто. Я неделю все это планировал. Узнал ее маршрут из шкoлы до дома, раздобыл маску, перчатки и нож.

Был уже поздний вечер. В октябре рано темнеет. Даже немного подмораживает. Она задерживается. Хотя, нет, идет. Роза вышла из-за угла шкoлы. На ней было желтое флисовое пальто, под ним черное платье до колен, черные колготки и высокие черные сапоги на каблуке. Она радостно улыбалась и размахивала сумкой.

Я подождал, когда она пройдет мимо. Затем надел маску, вышел из кустов и подобрался к ней. Холодная нержавейка коснулась ее шеи. Училка дернулась и застыла. Я стоял у нее за спиной.

— Только не насилуй меня, — пролепетала она. Куда ж подевался ее вечный воинственный настрой? Перед лицом опасности не такая борзая. Ее слова вызвали во мне бурную реацию. В штанах точно. Я представил ее в разных позах и возбудился. Похоть и желание разрядиться затмили мой разум.

— Если будешь делать, что я говорю, то останешься жива, — старался, чтобы мой голос был более грубым, иначе она бы узнала меня.

Я потащил ее в заброшеный сарайчик за шкoлой. Там никогда никто не ходит. Внутри было темно. два прямоугольных окна под потолком кое-как освещали комнатушку. Я бросил ее на пол. Училка упала на колени. На кирпичную крошку и остатки досок. Я слышал, как она охнула от боли. Я расстегнул ширинку и достал член. Она был на готове напротив ее лица. Роза рассматривала его с ужасом. Не из-за размера, ей было страшно.

— Соси, — гаркнул я. Она нерешительно потянулась к члену. Взяла его не слушающимися руками и направила к себе в рот. Теплые полные губы обхватили головку. Она осторожно спускалась вниз к корню моего достоинства. Медленно ласкала языком. Но слишком медленно. Я взял ее за волосы и резко дернул на себя. Темп ускорился. Я трахал ее в рот. Она давилась, пыталась откашлятся, из глаз текли слезы, смывая с ресниц тушь. Все быстрее и быстрее. Ее язык скользил во всему стволу. Я готов был кончить. Но отпустил волосы и вытащил член из ее рта.

— Все? — спросила yчилка. Все ее лицо было в слюне. Она даже стекала по подбородку. Резким рывком я поднял ее на ноги. Развернул лицом к стене. Она оперлась на нее руками, оттопырив попку. Я обнял yчилку сзади. Пальто распахнулось и предоставляло доступ ко всем прелестям. Я вытащил через вырез платья ее маленькие сиськи. Мягкие, упругие с маленькими сосками. Я сжимал их, оттягивал, крутил, мял. Училка тихо постанывала. Она не могла стоять спокойно, то и дело сжимала бедра. Я оставил в покое ее грудь. Спустил колготки и трусики. Гладко выбритый лобок и промежность. Клитор и половые губки набухли. Их покрывала прозрачная женская смазка. Возбудилась сука. Я погладил внутреннюю часть ее бедра.

— Не надо. Пожалуйста, не надо, — просила yчилка. Но сама лишь больше выгибалась от ласк. Я теребил головку клитора, половые губки, трахал ее пальцами. Она не могла стоять на месте. Стонала и извивалась, присаживалась, стараясь, чтобы мои пальцы вошли глубже. Ее зад мельтешил перед моим носом. Все с нее довольно.

Я вынул пальцы. И вошел в нее членом. Резко и во всю длину. Губки обхватили мое достоинство, как так и надо. Внутри наудивление было узко. Я чувствовал, как растягиваются стеночки ее влагалища. Грубо сжав ее сиськи, я стал трахать ее, как свою последнюю бабу в жизни с остервенением. Глубоко, грубо и резко.

— Не надо, — просила она, — Ты порвешь все там!

Но я не слушал. Каждый толчок влагалище принимало довольным хлюпаньем. Как будто радовалось, что его трахают. Я прижимался к ней всем телом. Яйца бились о ее губки. Смазки было невероятно много. Она даже капала на грязный пол. Роза потянулась рукой клитору. Она ласкала его. Мышцы ее влагалища сокращались — кончает тварь. Они туго сжимали мой член. Я не успел вытащить и кончил прямо в нее. Но последними струями я испачкал в сперме ее половые губы.

Я натянул штаны. Роза сползла на пол.

— Не хочешь чего похуже — переосмысли свое поведение, шалава, — произнес я, демонстрируя нож. Она лишь испуганно кивнула. Я вышел.

Школу я все-таки закончил с красным аттестатом. После лета я видел Розу Альбертовну с округлившимся животом. Надеюсь, ребенок не от меня…